Фильм--победитель Сочинского фестиваля выходит в прокат почти сразу после телепремьеры "Мертвых душ". И там и здесь в титрах — имена Павла Лунгина и Константина Хабенского. Есть и явная внутренняя связь: по сути, "Бедные родственники" — тематический комментарий к поэме, современная версия "Мертвых душ". Но если и отрешиться от сопоставлений, то в глаза бросится удивительный факт: появилась комедия — жанр для нашего времени крайне дефицитный. Причем комедия, которую с равным основанием можно назвать эксцентрической, лирической, сатирической.
Пятнадцать лет назад звезда Павла Лунгина взошла в Канне — олицетворение мечты любого режиссера. Его фильм "Такси-блюз" стал одним из первых опытов перестроечного кино с человеческим лицом. Иностранцам нравилось, что Москва, доселе связанная с коммунистической пропагандой, впервые изображена как современный мегаполис с ночной жизнью, социальной напряженностью, джазом, насилием и отблеском нью-йоркских фильмов Скорсезе. Последующие фильмы Лунгина были менее успешны, но у него уже было имя во Франции, а значит, в Европе. И когда появилась "Свадьба", это совпало с новыми ожиданиями — постперестроечными. Матушка-Россия так и не стала современной страной, ну разве что Москва, а вот даже ближайшая провинция сохранила дух уже не вполне советский, но коллективистский, размашистый, пьяный и бесшабашный. Преувеличенные чувства, задушевность и сентиментальность, смешные "национальные особенности" — все это переплавилось в энергичной режиссуре Лунгина, создав монолитный архетип русского характера в его не "достоевской", а комедийной версии. И снова в Канне кино отметили.
"Бедные родственники" — в некотором огрублении та же "Свадьба", но перенесенная из чисто российской в местечковую еврейскую среду. Местечко найдено там, где его и следует искать,— как теперь говорят, в Украине. А у главного героя — Чичикова, Хлестакова и Остапа Бендера в одном лице — цель достойная: заработать не на заказных убийствах или игорном бизнесе, а на добрых чувствах (так в итальянских фильмах эпохи неореализма продавали в стеклянных банках "воздух Неаполя"). Герой Константина Хабенского удовлетворяет ностальгию богатых зарубежных евреев по людям и местам молодости, по пропавшим родственникам, которые вдруг да остались живы. Но если живых нет — их приходится выдумать, точнее нанять, опять же легко и дешево, из нищих местных жителей.
Сценарий написан Геннадием Островским, драматургом, не боящимся рискованных тем и умеющим завязывать тугие сюжетные узлы. В данном случае он не боится строить "комедию на костях", впрочем, в западном кино давно появились комедийные опыты на тему холокоста. Вся конструкция у Лунгина и Островского достаточно мифологична: со времен войны прошло полвека, по сути, перед нами уже совсем другие люди — богатые и бедные, успешные и убогие, есть даже еврей-алкоголик-антисемит. Лунгину и его актерам помогает выдержать натиск сентиментальных чувств и гротеска равнение на Гоголя. При этом Лунгин не был бы собой, если бы до конца ушел в морок и гротеск. У его героев все-таки исключительно живые души.