Моцарт в своем репертуаре

Приглашает Сергей Ходнев

        Следующий, 2006 год будет щедрым на композиторские юбилеи средней и большой значимости. Но среди них есть, положа руку на сердце, только один, претендующий на поистине массовый характер: 250-летие Моцарта. И хотя основные празднества по случаю этого всемирно-исторического события пройдут почти через год, и в родном моцартовском Зальцбурге, естественно, можно смело предполагать, что и в наших краях музыкой Вольфганга Амадея можно будет в изобилии угощаться прямо с Нового года. А вот Большой театр календарного начала не дожидается, благо стартующий сейчас театральный сезон второй половиной приходится как раз на этот самый юбилейный год.

        И это не просто протокольное мероприятие к юбилею, события такого калибра далеко не каждый сезон случаются. Конечно, нельзя сказать, что Моцарта в Большом не ставили и поэтому-де нынешняя "Волшебная флейта" — новаторство и дерзновение. Ставили, и еще как. Только, во-первых, новых постановок не было уже давно (в случае "Волшебной флейты" — просто баснословно давно). А во-вторых — за прошедшее время с театром много чего произошло, как отрадного, так и неприятного; он уже физически не тот, что лет двадцать назад, так что о наследовании традиций речи не идет: пришлось осваивать Моцарта фактически с чистого листа.

        Дерзновение тут и вправду есть. При наличии менее смелых вариантов театр все-таки предпочел поставить самую сложную из моцартовских опер. Это опера беспощадно трудная прежде всего для певцов. Причем в этот раз театр поручил большую часть партий своим собственным проверенным солистам: Тамино — Марат Галиахметов, Царица ночи — Елены Брылева, Зарастро — Вадим Лынковский. У всех опыта в моцартовском репертуаре маловато, так что потрудиться им пришлось вдвойне. Следуя установившейся практике, театр пригласил, впрочем, и заграничного "спеца" — молодого австрийского баритона Флориана Беша, который будет в первом составе петь Папагено, свою коронную партию, с которой он уже успел прославиться на немецких, австрийских и швейцарских сценах. А заботиться о надлежащем качестве музыкальной части позвали английского дирижера Стюарта Бедфорда, аттестуемого именно в качестве специалиста по операм Моцарта и Бриттена.

        Однако "Волшебная флейта" трудна не только для самих исполнителей — тяжело и режиссеру-постановщику. "Флейта" в смысле своего сюжета — опера странная (во всяком случае, для 1790-х), чтобы не сказать — загадочная. Всем известно, что она просто-таки нашпигована намеками на символику, идеологию и обрядность франкмасонов. Понятнее и логичнее опера от этого, ясное дело, не стала: это вам не "Свадьба Фигаро", где действие, спасибо Бомарше, аккуратно укладывается в один день с утра до ночи и не выходит за пределы дворца Альмавивы. В "Волшебной флейте" перед зрителем мельтешат персонажи совсем уж фантасмагорические — египетские жрецы, мавры-стражники, таинственные трое детей, "человек-птица" Папагено и, наконец, огромный змей, который чуть не съедает принца Тамино в самом начале оперы.

        То есть, безусловно, можно рабски следовать за либретто, городя в нужные моменты картонные дворцы и храмы, но в наше время, когда опера — театр режиссерский, постановщиков тянет все больше не на буквализм, а на куда более сложные интеллектуальные игрища. Большой театр здраво рассудил, что приглашать лучше не просто режиссера с именем, но такого, которому безусловно есть что сказать именно по поводу "Флейты". Ставит оперу британец Грэм Вик — не просто общепризнанная звезда авангардной оперной режиссуры, но и совсем недавний постановщик "Волшебной флейты" не где-нибудь, а на Зальцбургском оперном фестивале. Тамошняя постановка оказалась величавой, пестрой и зрелищной. Что же до московской сцены, то здесь Грэм Вик и его сценограф Пол Браун сделали совершенно новую работу. Как показывает опыт, харизматичные радикалы-режиссеры с Большим театром обычно срабатываются легко, без запинок и ко всеобщему удовольствию,— так что запоминающийся спектакль театру гарантирован.