выставка современное искусство
Галерея "Риджина" открыла новый сезон с выставки восходящей звезды немецкого искусства Джонатана Меезе "Доктор Дракула". "Риджина" уже представляла одно из полотен Меезе на прошедшей в прошлом году выставке "Новая немецкая живопись". А вот теперь решила более подробно познакомить московскую публику с творчеством берлинского бунтаря. На выставке побывала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
34-летнего берлинца Джонатана Меезе в "Риджине" представляют как главного enfant terrible современной немецкой арт-сцены. Дежурное выражение здесь как никогда уместно — в работах художника и вправду нет недостатка ни в ужасах, ни в инфантильности. Огромные, истекающие многокрасочными разводами краски полотна представляют всевозможные мистические страсти: увешанных немецкими крестами чудищ, потрясающих огромными фаллосами, демонических воинов в крылатых шлемах, квазиегипетских божеств, снабженных гигантскими мечами призраков в черных клобуках. Столь же устрашающе экспрессивны и скульптурные произведения немецкого художника: сплетения каких-то бронзовых колбас, хоботов и щупалец; в одном из таких клубков обнаруживается запутавшаяся, как медуза в своих волосах-змеях, копия античной головы. Впрочем, самое внушительное произведение господина Меезе — 500-килограммовое бронзовое изваяние "Пропагандист" — в зале "Риджины" выставить так и не удалось: в галерее уверяют, что его просто не удалось поднять наверх. Монументальная скульптура осталась во внутреннем дворе галереи. Зрителей, спустившихся на экскурсию во двор, ожидало здоровенное зеленое чудище, напоминающее разом и Чужого, и Хищника и протягивающее в разные стороны целых пять длиннющих извивающихся фаллосов, заменявших ему рога и крылья. "Это — власть",— пояснил показывающий свое творение господин Меезе. "А это,— показал он на зажатый в клешне идолища мешок,— золото".
Про Джонатана Меезе вроде бы следует сказать, что он на свой лад продолжает выросшую из уличных граффити живопись нью-вэйва 80-х, что он — наследник немецкого экспрессионизма, что художник практикует своего рода экспериментальное безумие и создает этакий управляемый арт-брют. Что, как и подобает немецкому художнику, он занимается экзорцизмом национальных демонов "всяческого там фашизма и прочего вагнерианства". Только вот битвы, разворачивающиеся на полотнах Меезе, напоминают не столько апокалипсическое сражение титанов, сколько какую-то драку на подушках и водяных пистолетах, его бронзовые идолища кажутся вылепленными из пластилина, а перформансы художника, с видеозаписями которых можно ознакомиться в "Риджине", похожи не столько на мистерию, сколько на какой-то панковый капустник. Кажется, что 34-летнему автору каким-то образом удается поддерживать себя в некоем вечно тинейджерском состоянии духа. Что вовсе не значит, что Джонатан Меезе заведомо валяет дурака. Напротив, в отрочестве и мистика, и сексуальность, и доморощенная метафизика волнуют куда непосредственнее, нежели в более зрелом возрасте. Искусство Джонатана Меезе — это, конечно, вполне осознанный трэш. Причем трэш не только чисто эстетический, но и философский — согласно одному из определений, трэш-философия не знает золотой середины и не умеет делать выбор, но заключается в принятии сразу всех самых экстремальных точек зрения, в том числе и диаметрально противоположных. Джонатану Меезе удается разом быть панком и вагнерианцем, мистиком и ерником.
Желание "Риджины" ознакомить московскую публику именно с этим представителем молодого немецкого искусства вполне понятно: многие видные деятели отечественного искусства в разное время и на разные лады прибегали к живительной силе трэш-эстетики и трэш-философии. Изыскания господина Меезе в чем-то близки и "кухонному" шаманству Германа Виноградова, и мистификаторской метафизике "Медгерменевтов". Только если российские художники работают с "коллективным бессознательным", то Джонатан Меезе — все же со своим собственным, да к тому же законсервированным в тинейджерском состоянии. Что делает его, может быть, менее изощренным и более уязвимым, но зато сообщает его нарочито корявым опусам шалый драйв, который очень сложно подделать.