Да, действительно, в какой-то момент жизни мне было предложено поработать в "кремлевском пуле", о котором я имел тогда довольно смутное представление. Более того, я, пока эту фразу писал, вспомнил: я же не имел о нем вообще никакого представления. Я знал, что избранные сотрудники газеты "Коммерсантъ" время от времени ездят с президентом страны на какие-то сборы, а потом возвращаются, усталые, но довольные, и ходят по редакции такие, что про них сразу ясно: да, эти видели жизнь.
Я старался тогда не думать о политике. Зачем? Только расстраиваться. Вокруг была настоящая жизнь, во всей ее широте и долготе. Я отдавал себе отчет вообще-то, что в мире есть политика, и даже время от времени, работая в ежедневной газете, вынужден был думать и даже писать про нее, но по касательной, по касательной. Меня это устраивало.
Я был нормальным, обычным человеком, которому не было никакого дела до тайных пружин власти. Правда, осведомленные доброжелатели сразу могут сказать, что ведь к этому времени мною и двумя моими подружками, Наташей Геворкян и Наташей Тимаковой, была уже изготовлена книга "От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным". Но она не перепахала меня, можете мне поверить. То есть можно даже сказать, что вообще никак не задела. Не оставила, слава богу, рубца на сердце или какой-нибудь черной метки в душе. Сборник диалогов с будущим президентом России не следует переоценивать. Да, разговаривали. Ну да, довольно много. И правда, в общей сложности больше суток. Я думаю, ни с одним моим другом я бы не смог больше суток практически подряд разговаривать о его жизни. Только тяжелая производственная необходимость могла заставить меня это сделать.
Уверен, что никакого следа эта работа не оставила и в душе героя этой книги. Для него это была такая же работа и производственная необходимость, как и для нас. Иногда мы, конечно, немного увлекались, и тогда эта работа нравилась. Но спросите меня, перечитал ли я хоть раз эту книжку? Не возникло желания. Как говорил и герой, он тоже никогда не открывал ее.
Почему так происходило? Наверное, мы все понимали, что на самом-то деле, сколько бы мы ни разговаривали, Владимир Путин останется для нас абсолютно закрытым человеком. Да, были там эпизоды, из которых при желании можно было делать далеко идущие выводы. Но можно было и не делать. А из других эпизодов можно было делать противоположные выводы. Это была универсальная книжка. Потому что она была правдивая. На этом я буду настаивать, если что.
Когда она вышла, я довольно быстро забыл об этом проекте. Я писал, как и раньше, про жизнь людей, а не политиков. Но время от времени стал неожиданно пересекаться со своим бывшим героем. Когда случилась катастрофа "Курска", я поехал в Видяево и, прожив там два дня на корабле с семьями погибших подводников, увиделся с Владимиром Путиным, который приехал в Видяево, чтобы встретиться с родственниками моряков. Там не было журналистов "кремлевского пула". Их просто не взяли. Им объяснили, что тема слишком деликатная. Так оно и было.
Я тогда очень внимательно слушал президента. Я буквально старался не пропустить ни слова. И я был просто поглощен происходящим. Передо мной на сцене ДК сидел совершенно не тот человек, с которым мы встречались, когда писали книжку про него. Многое стало понятнее после буквально одной вот этой встречи, хотя я не задал тогда ни одного вопроса. Да у меня их и не было.
Потом я встретил его на празднике хануки. И я опять очень удивился. Мне снова было очень интересно. Я увидел еще одного Путина. А на татарском Сабантуе – третьего. Я мог заподозрить, что вижу двойников, – настолько все эти люди отличались от человека, с которым мы каких-нибудь полгода назад так, казалось, подробно разговаривали о его жизни.
Я не работал тогда в "кремлевском пуле" и на всех этих мероприятиях оказывался практически случайно. И каждый раз было не скучно. И каждый раз я честно писал о том, что видел. На этом я тоже, если что, буду настаивать.
И когда главный редактор предложил мне поработать в "кремлевском пуле", я на самом деле довольно быстро согласился. Мне казалось, правда, что нужно не так уж много времени, чтобы во всем разобраться окончательно.
Как говорится, прошли три года. Чуть не каждый день я видел президента не по телевизору. Правда, метров с тридцати, как правило, и стоя за красным бархатным канатиком. Видел ли я что-нибудь оттуда, чего не видели остальные? Да видел, видел, конечно. Хотя что-то и по телевизору, наверное, было виднее.
Понял ли я хоть что-нибудь с тех пор про Владимира Путина? Вооружен ли я каким-нибудь тайным, сокровенным знанием, которого нет больше ни у кого?
Что-то, безусловно, прояснилось. Но еще больше – запуталось. Мне кажется, что, наблюдая практически в ежедневном режиме за Владимиром Путиным, я пустился в странную погоню за этим человеком. Догнать в этой ситуации означает понять. И время от времени у меня появляется ощущение (и это видно по книжке), что все, дело сделано. Накрыл. И тогда мне самому сразу становится скучно. Или наступает разочарование. Но потом выясняется, что я, кажется, в который раз промахнулся. А он, значит, ушел от погони. И погоня продолжается.
Я предоставляю вам возможность наблюдать за этой погоней и самим делать, если не лень, выводы.
Я не стал почти ничего трогать в своих статьях, опубликованных за эти три года в "Коммерсанте". В результате можно наблюдать плавное течение публичной стороны жизни Владимира Путина практически без изъятий и ограничений. Более того, я решил, что надо восстановить многие куски, которые не вошли в газетные публикации. И восстановил.
Возникнет вопрос: а чего же они сокращались? Да нет, ничего личного – ни у главного редактора, ни у кого-нибудь еще. Постоянная изнурительная борьба за объем статей при кажущейся (ну да, именно кажущейся!) ограниченности газетной площади иногда приводила к тому, что побеждал противник (см. предисловие Андрея Васильева) и статья сокращалась. Это было, впрочем, довольно редко. И когда я писал не на коленке, не на обороте справки об особенностях территориального положения Ханты-Мансийского автономного округа и потом не диктовал, смятенно всматриваясь в собственные каракули, по телефону (а это, вообще-то, не меньше половины от опубликованного в книжке), а потом не избавлялся, с облегчением, от этого балласта, а писал статью в тиши кабинета или гостиничного номера (тоже ведь, впрочем, в страшной спешке), то, конечно, можете не сомневаться, восстанавливал затем статью в полном виде.
В результате все получилось довольно объемно и даже не поместилось в одну книжку. И это правильно. Логично было разделить эту работу на две части. За отчетный период изменился не только главный герой. Менялся и я тоже, и мое отношение к нему. К тому же невозможно было работать столько времени на одном дыхании. И в какой-то момент, я считаю, у меня открылось второе. Это зафиксировано разделением всей истории на две части. И она, вообще-то, хочу сказать, продолжается, и мне кажется, интереснее, чем начиналась.
У вас изучение этой истории займет гораздо меньше времени, чем заняло у меня. Предупреждаю: вы, как и я, будете иметь дело с непростым игроком. Будьте бдительней. Не верьте всему, что вам говорят. Очень много подводных камней. Иногда герой сам бьется о них. Это чувствуется. Он не любит прямых столкновений, но иногда идет на них. Впрочем, все это я уже не должен говорить. Разобраться в происходящем с этим человеком вам должно быть интересно и самим. Иначе смысла никакого нет читать все это.
Андрей Колесников