Африка под ногами

Ходил Геннадий Йозефавичус

Первый президент Республики Замбия Кеннет Каунда был влиятельным политиком и любителем живой природы. Президент Каунда руководил страной и Африканским национальным конгрессом, а в свободное от руководства время строил в разных уголках Замбии охотничьи домики, аэропорты и соединял их асфальтированными дорогами. И домики, и способные принимать самолеты Boeing взлетные полосы, и прекрасные асфальтированные дороги до сих пор в строю, только служат они теперь не одному влиятельному политику всеафриканского масштаба, а многим любителям живой природы из разных стран Европы, Азии и Северной Америки. Республика Замбия стала важным направлением сафари-туризма.

Один из аэропортов президент Каунда построил поблизости от деревни Мфуэ, в южном течении реки Луангва. Длинная взлетно-посадочная полоса и наличие будки иммиграционного офицера в зале прилета делают аэропорт Мфуэ воздушными воротами республики Замбия. Этими самыми воротами я и воспользовался, влетев в них на арендованном в соседней республике Малави самолете Cessna. Чиновник, дремавший в будке, за 25 долларов поставил визу и впустил меня в Замбию. Вся процедура отняла минуты три, не больше. Еще меньше времени отняли таможенные формальности — их просто не было. Тут, в отличие от Малави, не мучают визитеров, ведь они оставляют в стране огромные — по африканским меркам — деньги. В низовьях Замбези и национальных парках на реке Луангва не такое количество животных, как, скажем, в Кении или Танзании, но ведь и туристов значительно меньше, а потому здесь можно увидеть такую Африку, какой она представала перед любителями природы лет тридцать назад.

Способы знакомства с природой в Замбии тоже специальные. Местный энтузиаст Норманн Карр еще полвека назад стал внедрять пешие сафари, то есть прогулки по бушу не на внедорожнике, не на лошади, а на своих двоих — в небольшой компании и под защитой человека с ружьем. По идее пешехода Карра, только такой способ позволяет почувствовать природу, стать ее частью, опуститься — в прямом смысле — на уровень дикого животного, взглянуть на буш его глазами. Испытав свои теории на себе, на своих близких и друзьях, африканский толстовец стал водить по берегам реки Луангва туристов, потом построил первый здешний базовый лагерь — Kapani Lodge. На расстоянии полудня езды от Kapani Норманн Карр разбил три крошечных, на шесть гостей каждая, лесных заимки. Именно из этих заимок (bushcamp) натуралисты-любители должны были отправляться в свои пешие походы по бушу. В таких лагерях все предельно просто (часто нет электричества, а горячую воду подают раз в сутки), но, как правило, достаточно элегантно. Роскошные палатки, огромных размеров кровати под пологами, защищающими от комаров и прочей нечисти, душевые комнаты и туалеты. Так было при Карре, так дела обстоят и сегодня.

В лагерях Карра гости каждый вечер собираются у костра, потом перемещаются ужинать за общий стол, потом — сон под аккомпанемент звериных рыков и бегемотьих призывных криков, раннее пробуждение до рассвета, четырехчасовая прогулка по бушу, бранч, сиеста, второй поход, аперитив у костра — и так по кругу, двое-трое суток. В базовый лагерь гости возвращаются слегка запылившимися, но довольными.

Как раз в базовый Kapani Lodge я и поехал из аэропорта Мфуэ. Скажу сразу, вода и электричество в базовом лагере (в этом, во всяком случае) есть. И гастрономическая еда, и хорошие вина, и номера-виллы с террасами, обращенными к пруду с бегемотами, и бассейн, и толпы бабуинов, ворующих у зевак блестящие штучки, в Kapani есть. Даже перебор некоторый здесь вышел с удобствами. Замбия все-таки. Ожидаешь дикости, а попадаешь на курорт с картинки в журнале.

Не успел я распаковать сумку, как там-там стал созывать слоняющуюся по лагерю общественность на ланч. Общественность не заставила себя уговаривать и, побросав у бассейна полотенца, побежала уплетать салаты, лазанью, немыслимые десерты и прочую низкокалорийную пищу. После кофе обитатели всех двенадцати вилл отправились спать.

Ближе к ночи, за час до заката, гостей распределили по внедорожникам и отправили в буш. Я попал в компанию к южноафриканским молодоженам и американским "врачам без границ" с детьми-подростками. На игрушечном понтоне наш Land Rover переправился через Луангву, и мы оказались в национальном парке South Luangwa. Метрах в ста впереди Land Cruiser, набитый детьми и их родителями, пытался выбраться из песчаного плена. Машина вздымала клубы пыли, пыхтела, двигатель ревел, но колеса лишь глубже закапывались в песок.

Наш проводник, он же водитель, явно принадлежал к партии любителей британской техники. Тем не менее добрый самаритянин достал трос, послал следопыта зацепиться за японский внедорожник и сделал попытку вытащить бедолаг. Не тут-то было! Land Cruiser застрял слишком основательно. Мы бросили несчастных и поспешили к своим баранам, вернее буйволам. Именно буйволы, страшные в своей тупой ярости махины, были целью нашего путешествия.

Минут через пятнадцать почва под машиной затряслась, мы услышали приближающийся шум и увидели первых быков. Прямо на нас неслось стадо голов в пятьсот, может, больше. Милые разъяренные животные, по тонне каждое, снабженные рогами и тяжеленными наростами на лбах, спешили к реке, а наш автомобиль стоял у них на пути. Молодожены начали судорожно целоваться, врачи причитать, и только водитель спокойно взирал на происходящее. Он-то знал, что буйволы пройдут мимо. А если и не знал, то надеялся. Что делал и думал я, уточнять не буду.

Вообще-то за этот вечер наш проводник повторял с нами подобный трюк еще раза два. Один раз мы неслышно подкрались к слону, обдирающему листья с дерева, и испугавшийся великан чуть было не протаранил наш внедорожник. Второй раз мы снова попытали счастья с буйволами, и снова — для буйволов — безуспешно. Короче, натерпелись.

Именно после такой психической обработки бывших некогда нормальными людей отправляют в буш, в удаленные лагеря. Кого испугаешь пешей прогулкой со львами после атаки тысячи буйволов!

В кромешной тьме мы вернулись в Kapani Lodge, разбрелись по виллам, стряхнули пыль и поспешили на ужин — там-там уже надрывался, и бармен разливал коктейли. В этот вечер повар решил порадовать нас мексиканской кухней — эмпанадос, тортильями, гуакамоле и прочими дарами латиноамериканской земли.

На следующее утро, отказавшись от заманчивого предложения проведать буйволов, я, как завзятый бушмен, позавтракал овсянкой (чугунок с ней стоял в горячей золе), яичницей с беконом, напился кенийского кофе и перебрался в другой лагерь.

Mfuwe Lodge, как и Kapani, служит базовым лагерем для нескольких удаленных заимок, или бушкемпов. Управляющая лагерем компания так и называется Bushcamp Company, и под ее началом работают лагеря Bilimungwe, Kuyenda, Chamilandu, Chindeni и Kapamba. Последний только открылся. В некоторых лагерях гостей селят в палатки, в некоторых — в тростниковые хижины, в Kapamba — в роскошные бунгало с огромными ванными, большими, сложенными из кирпича кроватями, круглосуточной подачей горячей воды и прочими излишествами. Обычно путешествующие проводят два-три дня в базовом лагере, потом на пару дней перемещаются на одну из заимок, потом еще на столько же — на другую. За неделю у среднестатистического визитера успевает возникнуть крепкая любовь к живой природе и в особенности к пешим сафари. Более того, как правило, вместе с любовью у обычного горожанина вырабатывается стойкая психологическая зависимость от такого образа жизни, который он, горожанин, примерно за тысячу долларов за ночь покупает себе на одну неделю в африканском буше.

Лагерь Mfuwe Lodge когда-то был одной из тех охотничьих гостиниц, в которых президент Каунда принимал своих гостей и с террас которых он показывал представителям дружественных стран и братских партий природу свой страны. Иногда природа сама приходила к президенту и его друзьям прямо в гостиницу. В Mfuwe, к примеру, слоны пробирались (и, кстати, делают это поныне) воровать манго (с дерева, которое растет у административного здания) прямо через reception. Представьте себе — стоит какой-нибудь член (центрального комитета) у стойки консьержа, добивается таблетки от головной боли, вызванной вчерашним заседанием, а за спиной у него тихонечко крадется слон. Это, видимо, у черного человека и называется белой горячкой. Должно, во всяком случае, называться. У белого же человека все это называется посещением Черного континента, единением с природой.

Собственно, о временах Каунды и его товарищей по борьбе в Mfuwe сегодня только слоны и напоминают. Ну, может, рога еще, которые развешаны повсюду. Теперь в национальном парке охотиться нельзя, а тогда, понятно, было можно. Вот трофеи и висят над каминами, над барной стойкой, в простенках, везде, в общем, где можно вбить гвоздь и где достаточно место для развесистого причиндала какого-нибудь парнокопытного. А свежие рога сегодня можно увидеть только в буше, на опушках которого валяются белые черепа убиенных львами и обглоданных гиенами куду, антилоп, буйволов.

Пробыв пару дней в Mfuwe, объездив с инспекцией заимки, я переместился в настоящий бушкемп. До Chikoko Trial Camp нельзя доехать, до него можно только дойти на своих двоих. В свою очередь, до того места, от которого начинается переход до лагеря, надо еще доплыть на каяке. А до берега, от которого отправляется каяк, надо, не застряв в речном песке, добраться на внедорожнике. Такая вот последовательность связанных между собой событий!

Горячую воду в Chikoko греют два раза в сутки. Утром ее приносят в большом кувшине и оставляют в "ванной комнате", вечером — заливают в бочку, снабжающую душ. Спальня в бунгало расположена на втором этаже, на своеобразном курином насесте. Обед и другие приемы пищи происходят за общим круглым столом, выпить наливают прямо у костра.

Все шесть обитателей лагеря, ведомые гидом и охраняемые десантником с карабином, два раза в сутки отправляются соединяться (хотя куда уж ближе!) с природой. Почему на таких заимках живут не более шести гостей? Да потому, что с большим количеством, как показывает опыт, проводник справиться уже не в силах. Разбредаются.

Нас в Chikoko было пятеро. На закате мы выстроились в цепочку, пропустили вперед человека с ружьем и приготовились идти. Проводник, приложив к уху руку, вслушался в лай бабуинов где-то неподалеку и изрек:

Мы двинулись по руслу высохшей до сезона дождей реки и вскоре дошли до того места, откуда, по мнению специалиста, происходил шум. К тому времени, кстати, все уже стихло. Проводник и охранник стали всматриваться в кроны окружающих деревьев, и один из них вскоре, указав на запад рукой, знаками призвал нас к тишине и спокойствию. Присмотревшись, мы увидели на толстой ветви сосисочного дерева (распространенное в Африке растение с плодами, напоминающими по форме огромные колбаски) растянувшегося леопарда. Кошка недовольно помахивала хвостом и пристально смотрела в нашу сторону. Игра в гляделки продолжалась недолго. Через минуту леопард мягко соскочил с дерева и скрылся в зарослях камыша. Мы подошли ближе к тому месту, где только что отдыхал зверь, и обнаружили на земле под кроной дерева тушу большой антилопы, мастерски освежеванной кошкой. Мы, как теперь стало понятно, помешали ужину хищника.

Проводник отвел нас на расстояние ста метров от выпотрошенной антилопы, мы расселись в тени другого сосисочного дерева и стали ждать, когда леопард вернется за добычей. Ничего не происходило. Лишь через минут двадцать мы заметили, что зверь, забравшись на термитник, наблюдает за нами. Мы были под присмотром все это время. Заметив, что его заметили, леопард снова исчез в камышах. Проводник сказал, что теперь кошка будет ждать в кустах до тех пор, пока мы не исчезнем, отвел нас обратно в лагерь. По пути нам попалась осиротевшая семья антилоп, глава которой лежал мертвым под леопардиным деревом.

Вечером, после горячего душа, мы собрались у костра, чтобы со стаканами джина с тоником послушать байки проводника. Луны не было, и кромешную тьму пробивали только икры, летящие от огня, да коптящие керосинки. На ужин местный повар подал нечто индийское.

Пять дней на реке Луангва прошли в перемещениях из одного лагеря в другой, в поездках по бушу и в поглощении неимоверного количества еды, приготовляемой гостеприимными поварами удаленных от цивилизации лагерей и заимок. Меня чуть не отутюжили буйволы, не освежевал леопард и не оттоптал слон. А ведь могли бы, если бы захотели.

Заразился ли я? Да, пожалуй, что и так. Не малярией, конечно, но Африкой вообще. Снова поеду.