фестиваль театр
На III кукольном фестивале имени Сергея Образцова выступил театр Teatron из немецкого города Арнсберг со спектаклем "Дети бестии", поставленным по роману современного израильского писателя Давида Гроссмана "Ключевое слово: любовь". Эта постановка — один из проектов, посвященных 40-летию установления дипломатических отношений между Германией и Израилем. Образец германо-израильской дипломатии испытала на себе МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Показ "Детей бестии" был обставлен как главное событие фестиваля. На пресс-конференции в Музее-квартире Образцова постановку представлял атташе по культуре израильского посольства господин Рой Двир, а на закрытый показ спектакля в Малом зале театра пожаловали оба посла — немецкий и израильский. Оба зачитали подобающие случаю речи о дружбе между народами, исторической памяти, краеугольных вопросах прошлого и плодотворном сотрудничестве двух государств, живым примером которого стал этот спектакль. Словом, вечер прошел на высшем уровне и в теплой обстановке, если не считать неприятного инцидента с фотографом, которого грубо выставили из зала: о том, что съемка во время спектакля запрещена, предупредить забыли.
Впрочем, в отсутствии фотографии нет большой беды, сценический антураж спектакля легко описать. Посреди сцены стоит большой стол, а перед ним — сундук. Внутри сундука оказывается песок, из которого вылезает скелетоподобная кукла — жертва холокоста. Вам кажется, подобный прием вы уже где-то видели? Правильно, и я напомню где: в спектакле Резо Габриадзе "Песня о Волге", который этой весной в новой редакции и с новым названием "Сталинградская битва" показали на фестивале "Черешневый лес". Впрочем, на этом сходство двух спектаклей, так или иначе посвященных второй мировой войне, заканчивается. Если в театре Резо Габриадзе куклы живут, играют и умирают как настоящие, в "Детях бестии" они только иллюстрируют рассказ актера-протагониста, который сам исполняет все роли.
Он говорит за девятилетнего мальчика Момика, который выращивает в подвале из ежей и ворон нацистского зверя. За его отца, которого даже в постели с женой преследуют видения еврейских погромов. За взрослого писателя по имени Момик, который пытается реконструировать историю своего деда, пережившего Катастрофу. И самого деда, бывшего детского писателя Аншеля Васермана, который должен был каждый день, как Шахерезада, рассказывать начальнику концлагеря свои истории, чтобы тот наконец позволил ему умереть. Куклы, большие и уродливые, похожие на белые мумии с обвисшими грудями и животами, иллюстрируют как раз эти истории. Это постаревшие герои любимых детских сказок начальника концлагеря, с помощью которых он надеется сохранить в себе что-то человеческое. Но новые истории Аншеля Васермана больше похожи на фильмы ужасов: ребенок, который родился у его 70-летних героев, начинает стареть не по дням, а по минутам и умирает на глазах у родителей.
Израильского писателя Давида Гроссмана, выросшего в счастливой семье, которой не коснулась главная еврейская трагедия, волнует вопрос, как может поколение, появившееся на свет после холокоста, понять то, что тогда произошло? Сам он почувствовал это еще в десять лет, когда зачитывался Шолом-Алейхемом и внезапно понял, что все его любимые герои были уничтожены как народ. Вот этих-то призраков литературных персонажей, когда-то живших полнокровной жизнью на страницах книг, и изображают куклы театра Teatron. Его создатели, Иегуда и Улла Алмагор, любят экспериментировать с новыми формами и соединять в своих спектаклях, непременно посвященных осмыслению каких-нибудь серьезных и важных философских вопросов, драматический, кукольный театр и театр объектов. Но чувствуется, что в их спектакле куклы — это тоже только объекты, театральный реквизит, пусть и очень выразительный.
Постановку "Детей бестии", которая, как и другие спектакли театра, может играться на трех языках — немецком, иврите и английском, Teatron осуществлял совместно с Figurentheatre Tubingen при поддержке администрации города Арнсберг, Фонда изобразительного искусства и министерства развития, занятости, социальных вопросов, культуры и спорта федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия. Но ни количество спонсоров и покровителей, ни мощный фестивальный пиар, ни важность и серьезность темы, поднятой на дипломатический щит, не помогли постановке завоевать московскую публику. Если после щемящего спектакля Резо Габриадзе зрители, не стесняясь, размазывали по щекам слезы, то сухая, сложносочиненная конструкция "Детей бестии" вызвала в зале только вежливые аплодисменты, которых требовала дипломатия.