В Выставочном зале Германии в Бонне показывают сокровища Золотой Орды и ее наследников. Иное лицо татаро-монгольского ига наблюдал специально для Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
Воспринимавшийся в России как исчадие ада, Чингисхан оставался в сердцах самих монголов национальным героем, символом былой славы и залогом их процветания в будущем. Но попытка реабилитировать его в 1962 году силами руководства Монгольской народно-революционной партии обернулась идеологической катастрофой. Едва один из членов политбюро заявил о своем желании провести ряд праздничных мероприятий, посвященных 800-летию Тэмучжина, получившего позднее титул Чингисхана, разгорелся международный скандал. Советские историки быстро вскрыли истинное лицо Чингисхана и его неблаговидную роль в жизни как монголов, так и россиян. Монгольские товарищи не только спешно пересмотрели свои взгляды и отменили торжества, подготовка к которым началась уже всерьез, но и неверно мыслящих коммунистов освободили от всех постов и должностей. А вскоре, перед лицом китайской угрозы, в Монголию и вовсе ввели 40 тысяч советских солдат, и о научных дискуссиях забыли.
Реабилитации Чингисхану в родной Монголии пришлось ждать вплоть до 1990 года. После чего он официально стал уже национальным символом, украсил в виде статуй площади, а своим лицом — тугриковы банкноты. И постепенно отношение к его великой империи, 800-летие создания которой будет отмечаться в будущем году и которая более известна у нас как Золотая Орды, стало меняться.
О том, что ее культура была на удивление развитой и высокотехнологичной, хоть и вполголоса, но заговорили. То, что она рухнула не столько по причине поражений от русских войск, сколько в силу неспособности наследников Чингисхана управлять огромной империей, простиравшейся от Тихого океана до Черного моря, включая Индостан и Персию (едва ли не исторический рекорд с точки зрения площади государства),— об этом тоже можно было догадаться. Что государственное устройство при Чингисхане выглядело сродни отменно смазанному и бесперебойно работающему механизму, можно было догадываться по политическим и военным успехам. Татаро-монголы дошли до Европы, сражались с венграми, немцами и у стен Вены, и это явление их в сердце цивилизации многократно рисовалось и описывалось напуганными современниками (на выставке показаны европейские миниатюры на темы ордынских баталий). Не зря европейцы вплоть до XVIII века отправляли в далекие степи так много делегаций, представителей в монашеских сутанах и просто официальных посланников: они предпочитали дружить и торговать, а не вступать в конфликты.
Собственно, рисунки и описания этих посланников и составляют сегодня значительную долю свидетельств и документальных источников о Чингисхане и его менее радивых наследниках. Планы у последних были амбициозны, но споткнулись они на попытке покорить Японию. Две попытки хотя бы высадиться на самурайские берега обернулись катастрофой почище чем та, что случилась позднее с испанской Великой армадой. 900 кораблей, 30 тысяч воинов отправились в 1274 году к близким берегам. Но погода встала на сторону японцев, и татаро-монголы были повержены бурей. Они повторили ненастьем попытку через семь лет с тем же успехом, и японцы на многие века уверились в своей богоизбранности и неуязвимости.
Но это не помешало страху перед неведомой Ордой на Западе. Он отразился и в европейских языках. Вслед за Марко Поло татар стали называть там "тартарами", то есть происходящими из древнегреческого царства мертвых Тартар. Описка оказалась поистине фрейдистской. Страсть к гигантомании, придававшая Золотой Орде столько блеска и ставшая залогом ее падения, распространилась позднее и на соседей. Лучше других ее скопировали русские, раскинувшиеся примерно в тех же морских границах и повторяющие сегодня примерно ту же судьбу. Так что не стоит впадать в исторический пессимизм.