выставка
В лондонской Национальной портретной галерее (NPG) проходит выставка "Самые фотографируемые в мире". Ее посетители могут узнать, как стать великим при помощи манипулирования доверчивым зрителем.
Адольф Гитлер в вечернем наряде — черный фрак, белая рубашка, цилиндр. Президент Кеннеди, с опаской выходящий из дома своей любовницы. Элвис Пресли в объятиях красоток в заштатном мюнхенском стрип-клубе. Большинство этих снимков с непривычными ракурсами икон и идолов современности были запрещены к публикации, уничтожены или просто забыты. Теперь, извлеченные из небытия, они рассказывают историю о том, как стать диктатором или знаменитостью.
Проект "Самые фотографируемые в мире" создан совместно NPG и BBC. Непосредственно к выставке издан альбом, в котором репродукции "запретных карточек" сопровождаются подробнейшим комментарием одного из самых известных английских кураторов — Робина Мюира (кстати, бывшего фоторедактора английского Vogue). К ней же приурочен сериал, транслируемый сейчас английским телевидением (на этой неделе показали серию о Махатме Ганди, на следующей будет королева Виктория). "Самых-самых" всего десять. Зато каких: Элвис Пресли, Мэрилин Монро, Адольф Гитлер, Махатма Ганди, Джон Кеннеди, Джеймс Дин, Одри Хэпберн, королева Виктория, Грета Гарбо и Мохаммед Али. Сам Мюир сказал так: "Мы отобрали снимки, которые характеризуют личность, но по той или иной причине ускользнули от внимания публики".
Снимки настолько ошеломляют, что надолго теряешь покой — просто от того, что становится очень страшно. Это при том, что среди представленных снимков практически нет шокирующих. Это не пощечина общественному вкусу, персонажи на них почти никогда не захвачены врасплох профессиональными папарацци, нет грубой и топорной работы цензуры — вроде той, которую можно было наблюдать в "Пропавших комиссарах". Наоборот, скандальные нотки как будто приглушили. Даже вышеупомянутый снимок президента--неверного супруга дан не в лоб, а как фрагмент плаката (детали не разобрать) в руках некой Флоренс Кэттер — фотографа-любительницы, домохозяйки, высокоморальной католички, которая жила этажом ниже президентской любовницы и была настолько потрясена аморальностью происходящего, что захотела вывести Кеннеди на чистую воду. Скорее, пугает нарочитая ювелирность отработки общественного мнения и вкуса, некая странная камерность представленных работ — шокирующая именно тем, что вроде бы ничего особенного на снимках и не происходит.
Вот, например, все давно все знают о мощной пропагандистской машинерии нацистов и карнавальной пышности созданной ими системы визуальных образов. Ничего подобного — за исключением пары снимков (партийного съезда и толпы на площади) — здесь не увидишь. Вместо этого нам рассказывают глубоко личную историю человека, который боялся фотографироваться, так как лицом и ростом не вышел, а потом просто нашел "своего" фотографа. Последний — звали его Генрих Гофман — звезд с неба не хватал, особых художественных амбиций не имел, но вместе эти двое сумели выстроить именно тот образ, который хотелось видеть начинающему партийному функционеру,— сильного, магнетически притягательного человека. Вот Гитлер в баварском национальном костюме в Мюнхене 1926 года. Щупленький человечек в шортах и гольфах в комнате выглядит на редкость комично. А вот на лоне природы, в горах — вполне достойно. Это позже в дело вступит пропаганда, которая растиражирует образ фюрера на открытках, в книгах, коллекционных раритетах, пока же связь фотографа с портретируемым камерна и интимна.
Об интимности этой связи хорошо сказала Мэрилин Монро. Позировать для нее — "как трахаться одновременно с тысячей парней и не залететь ни от одного". Многие авторы — от Анри Карьте-Брессона, назвавшего ее "великим американским чудом", до сделавшего последнюю съемку Берта Штерна — отмечали умение Мэрилин позировать, уверенность — и в то же время мягкость и податливость. Пережив по молодости скандал со своими ню, она возвела умение контролировать свои изображения в ранг высокого искусства. Она собственноручно булавкой процарапала крестики на не понравившихся ей негативах Штерна, а для этого ей пришлось просмотреть 2600 изображений. Но мы видим не только "иконографическую" Монро. Эти непривычные снимки — начало и итог — сделаны в похожих условиях, на пляже, и являются как бы рамкой ее жизни. Здесь — обычная американская девчонка Норма Джин (1945), а чуть поодаль — усталая, измученная женщина с размазанной косметикой и непричесанными волосами (кадр ее друга Джорджа Барриса, сделанный в 1962, незадолго до ее трагической смерти).
Столь же непривычными кажутся снимки Джона Кеннеди — хрупкого, болезненного юноши, который до трех лет умудрился переболеть всеми детскими болезнями, от кори до ветрянки, и, по прогнозам докторов, вряд ли бы дожил до пятидесяти. Оказывается, до того, как стать президентом, Кеннеди трижды принимал последнее причастие, а всю президентскую кампанию провел на таблетках. Естественно, такие фотографии тщательно скрывались от публики, которой преподносился прямо противоположный Кеннеди — физически здоровый супермен, американская мечта во плоти.
По сути дела, главное в этом ярком проекте — не менее ювелирно проведенная деконструкция тщательно выстроенных мифов. Кто-то увидел в нем мастерски подтвержденное визуальным рядом размышление о странной природе фотографии, кто-то — ностальгическую притчу о самом начале эпохи celebrities: сейчас, мол, нас трудно удивить постановочными карточками а-ля Грета Гарбо. Но скорее всего современным людям не стоит рассуждать о чужой наивности. Ведь не доверяя больше "реализму" и "правдивости" фотографии и с умудренностью рассуждая о природе художественного вымысла, они все так же покупаются на простейшие телевизионные фальшивки и "правдивые" новостные ролики. А цена этого извечного человеческого желания убежать в виртуальный мир собственных грез, как и нежелания оглянуться вокруг, слишком велика. Как доказывает история невзрачного человечка в шортах, пославшего на смерть миллионы.