О панических реакциях населения и способах борьбы с ними “Ъ” рассказала социолог Мария Макушева.
Мария Макушева
Фото: Из личного архива
Мария Макушева
Фото: Из личного архива
— Какой реакции с точки зрения социологов стоит ждать от населения в приграничных Курской, Брянской, Воронежской и Белгородской областях на фоне повторяющихся там опасных боевых ситуаций?
— Смена места жительства, сокращение трат и походов в развлекательные заведения, формирование запасов товаров первой необходимости. И это естественная реакция на кризисную ситуацию. Другой вопрос, какая часть населения подвержена этому. Сейчас мы не видим массовой паники в приграничных регионах, что связано, возможно, с рутинизацией стресса.
Например, как показал опрос ФОМ, прилеты беспилотников в этих регионах важным событием для себя в первую неделю после случившегося называют около 16% респондентов, на второй — 6%, на третьей — 2%. Все то, что напрямую не связано с человеком, его семьей, знакомыми, вскоре вытесняется на периферию восприятия.
— Может, причина рутинизации — это события последних лет, включая не только боевые действия, но и пандемию?
— Конечно, мы живем в череде сменяющихся стрессовых событий. В социальных науках в последнее десятилетие и появилось понятие «инфодемия» (переизбыток информации.— “Ъ”). Как это выглядит? В панике мы реагируем не столько на стартовое событие, сколько на его бесконечную мультипликацию в соцсетях и на поведение других людей.
Например, в начале пандемии из-за ажиотажа пустые полки в отдельных магазинах превращались в картину массового дефицита и провоцировали еще больший спрос. По похожему сценарию развивались события после объявления частичной мобилизации или недавней ситуации с ЧВК «Вагнер», когда некоторые спешно покидали страну.
Эволюционные психологи скажут, что паника помогала нашим предкам выживать. Но сегодня это не так даже с практической точки зрения. Кто-то, например, покупает впрок ненужные вещи или авиабилеты за 200 тыс. руб., а потом сдает со штрафами. Это бьет по семейному бюджету и негативно сказывается на экономике в целом, так как за ажиотажем следует откат спроса.
— Можно ли эффективно справляться с массовой паникой?
— Запреты и ограничения не всегда эффективны. Например, ограничения продаж продуктов в одни руки могут, напротив, стимулировать сверхпотребление, что мы видели в ряде городов. Важно быстрое и сколь возможно полное информирование: любая недосказанность быстро заполняется домыслами и слухами.
Желательно говорить с людьми на их языке, а не в жанре протокола. Сухие чиновничьи формулировки в ответ на образные, наполненные страхом вопросы в соцсетях могут иногда вызвать отторжение. И конечно, важно избегать обвинений или высмеиваний тех, кто поддался панике. Это чаще всего приводит к росту недоверия. Чтобы успокоить людей, нужно полноценно реконструировать их логику, слышать, чего и почему они боятся.
— Существуют ли позитивные примеры борьбы с негативными общественными настроениями из других областей?
— Мы много работаем с экологической тематикой. В рамках промышленного кластера строился новый завод, и жителей это тревожило. Параллельно с информированием от экологов и инженеров предприятие сделало по соседству экотропу, стало водить экскурсии, публиковать фото кроликов и птиц, проводить лекции. Это позволило донести до жителей цели, которые их уже не так пугали. Они поняли, что целый ряд пугающих историй в соцсетях о выбросах и отравлении территории как минимум преувеличение.
Другой пример — борьба со страхами перед горящим факелом сжигания попутного газа. В одном городе предприятие после очередной волны сообщений в соцсетях об угрозах объявило конкурс лучших фото горящего факела. Это помогло перевести коммуникацию в более конструктивное русло.