Российский национальный оркестр и дирижер Александр Рудин закрыли собственный сезон и одновременно — концертный цикл «Все симфонии Малера», который с начала осени успешно шел в зале «Зарядье». В его финале прозвучала Первая симфония. Рассказывает Юлия Бедерова.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Малеровский цикл с участием столичных и региональных российских оркестров в сезоне-2022/23 был выстроен и исполнен примерно так же убедительно, как перед ним похожий по формату цикл «Зарядья» «Все симфонии Шостаковича». Оба послужили эффектным репертуарным остовом раскидистой конструкции двух сезонов, различали их и связывали. Собранные из музыки одного композитора в разных исполнительских интерпретациях, циклы стали чем-то вроде фирменного почерка в программировании сезона, сообщали его репертуарному лицу особенное, узнаваемое выражение и много нового добавляли к пониманию хрестоматийного наследия. О новых сезонах симфонического сериала информации пока нет, хотя все пути открыты и можно было бы двигаться в направлении хоть популярного, хоть раритетного репертуара, хоть необъятного, хоть компактного творчества, хоть Чайковского, хоть Мясковского.
А пока собственный взгляд на витиеватый малеровский стиль и собственные умения, дефицит или избыток которых в Малере особенно слышны, в течение сезона представили несколько оркестров от Новосибирска до Москвы. Точку в малерианском путешествии поставили Российский национальный оркестр и его счастливо обретенный новый главный дирижер и художественный руководитель Александр Рудин, причем последней симфонией в цикле оказалась Первая. Такая обратная перспектива выглядела бы изящно в любом случае, но особенно это стало очевидно уже на первых тактах первой части. Изяществом и грацией РНО мог похвастать в лучшие времена, ими же оркестр бравирует и сегодня, хотя традиционные риски у валторн тоже никуда не деваются. Не скажешь, что проблемы катастрофичны, но обидно, что узнаваемая красота, мягкость и строгость валторнового звучания часто оказываются будто на грани выживания. А ведь прозрачная, едва ли не юношеская партитура так написана, что практически все инструментальные партии звучат как сольные, вплоть до литавр, чьей, по сути, страшной в своей простоте репликой (Александр Суворов тут сделал практически невозможное) Малер завершает наполненные не только очарованием, но и странными страхами страницы первой части.
Исследователь и просветитель Роман Насонов, предваривший исполнение азартным рассказом (эффектной особенностью циклов Шостаковича и Малера были лекции перед концертами, жаль, если эта увлекательная традиция прервется), предложил смотреть на зыбкость и осторожность этого странно статичного раздела симфонии через психоаналитическую линзу и трактовать ее как знак тревожной, сомневающейся в себе юности. Так или иначе, призрачная настороженность этой музыки, как будто застывшей между надеждой и печалью, в исполнении РНО напоминала о вступлении к «Золоту Рейна» Вагнера, только будто увиденном в затемненном зеркале. И очень точно резонировала с окружающим временем. Кошмарно точный резонанс стал еще ярче в знаменитой, если не сказать шлягерной третьей части симфонии. На лекции Насонов продемонстрировал публике страшно популярную в свое время гравюру с веселыми зверьками, хоронящими охотника. Гротескная картинка некогда украшала чуть ли не каждый австрийский дом и, судя по всему, висела обычно где-то неподалеку от гобелена с охотниками. Веселый и пугающий, как будто в негативе черно-белый рисунок «Траурного марша в манере Калло», написанного по мотивам гравюры, как-то особенно огорошивал своей сумрачной, танцевальной, металлической грацией. А взрыв финала, в исполнении РНО напрочь лишенный даже намека на истерику, превосходно собранный по форме, движению и динамике, только подтверждал: в симфонии «Титан», якобы отсылающей к известному роману Жан Поля, якобы рассказывающей о героике взросления и так же якобы навеянной любовными страданиями, Малер как будто пропускает симфонические образы романтиков (главным образом, конечно, Шуберта) сквозь вдребезги разбитое зеркало своего времени.
И в настоящем времени трудно не услышать этой разбитости и этой параллели. Отсюда и растерянная песенность, и словно перевернутая танцевальность, осколочность формы, внятная за кажущейся стройностью, одновременная выморочность и привлекательность лирики и горькой иронии, строгость, с которой выписаны и исполнены птичьи вскрики и человеческие жалобы духовых, и замечательное, проявляющееся и пропадающее в одно мгновение свечение струнных в самой сердцевине симфонии — вот где музыканты РНО звучали непревзойденно, так же как раньше. Вообще, Малера невозможно назвать фирменным автором РНО, пускай та же Первая симфония уже встречалась на его афишах, а Рудина вряд ли назовешь записным малерианцем. Но их неожиданный ансамбль с австрийским симфонистом оказался не просто удачным, но и полезным. Как минимум для этой музыки, в этот раз лишенной замыленного литературного пафоса и ставшей по-настоящему музыкальной и печальной.