премьера опера
В "Новой опере" показали премьеру — оперу "Норма" Винченцо Беллини, купленную и привезенную в Москву из Государственной оперы Штутгарта. ВАРЯ Ъ-ТУРОВА пыталась понять, отчего московский театр потратил деньги именно таким образом.
Премьера "Нормы" в Штутгарте состоялась три года назад, и никто даже тогда, кажется, не спорил с тем, что это не самая успешная работа давно сложившегося творческого альянса — режиссеров Йосси Вилера, Серджио Морабито и художницы Анны Фиброк. Излюбленным приемом этой команды от спектакля к спектаклю остается одно — менять местами времена.
"Норма" не исключение. Священные рощи друидов авторы спектакля заменили на мрачноватый католический костел в ХХ веке, а с самих друидов сняли белые балахоны и одели их в костюмы, словно взятые в итальянском кино неореализма. Массовка из причесанных а-ля Софи Лорен девушек в скромных платьях добавляет спектаклю обаяния. В этом, казалось бы, простеньком стилистическом приеме, в голых локтях, округлых икрах, выглядывающих из-под пуританских черных платьиц, да еще тонких щиколотках и туфлях на каблуках — и привлекательность, и загадка, и интрига.
Но если с массовкой дела обстоят прекрасно, хотя бы в смысле внешнего вида, то с основными персонажами как-то сложнее. Верная подруга Нормы Адальджиза (Наталья Креслина) в этом спектакле выглядит холодной и незаинтересованной в происходящих событиях — она лениво передвигается по сцене и раза три за спектакль красит губы. Режиссеры будто специально хотят создать, а затем подчеркнуть пропасть между ужасом самой истории и простой женской мыслью: "Почему бы, несмотря на все эти вопли, крики и мучения вокруг, и губы не накрасить?" В результате возникает резонный вопрос: если Адальджиза так ветрена и холодна, то почему же она отказывается от собственной любви ради Нормы? Этот ход режиссера был бы малозаметен, будь он исключением, но спектакль в самом деле насыщен малообоснованными с точки зрения музыкального материала или либретто мелочами. Отчего, зачем, к примеру, все три часа спектакля по авансцене двигают туда-сюда каталку с предметом, больше всего похожим на обугленный труп? После спектакля, правда, выяснилось, что это, мол, забальзамированная мумия воина — реликвия друидов. И уж мало кто понял смысл режиссерской интриги с переодеванием Нормы в католического священника.
Это тем более обидно, что на фоне большинства современных оперных постановок, просто-таки разрывающихся от количества оригинальных идей и экстравагантных капризов режиссеров, штутгартская "Норма" — отличная возможность просто, без раздражающих факторов послушать классику мировой оперы. Музыкальная часть спектакля вызывает гораздо меньше вопросов, чем режиссерская. Татьяна Печникова в роли Нормы хоть и излишне суетилась, стараясь выглядеть хорошей актрисой, зато звучала отменно. Ее раскатистое сопрано особенно хорошо звучало в верхах. Знаменитую арию "Casta Diva" певица спела близко к совершенству, подпортили ситуацию некоторые ансамблевые проблемы с оркестром. Но и к дирижерской работе Феликса Коробова если и были претензии, то не принципиальные — к примеру, в аккомпанементах-арпеджио, оркестр слишком сильно выделял сильную долю, тем самым не прибавляя фразировке гибкости. Зато все темпы и чувство ансамбля у господина Коробова — отменные. Поллион (Николай Черепанов) продемонстрировал редкий по мощности голос, звучащий красиво и разнообразно, но верхние ноты певцу не удались. Оровез удался Виталию Ефанову на славу, причем забавно было наблюдать, как даже в костюмах XX века и соответствующих декорациях этот артист умудряется упрямо выглядеть классическим "вождем друидов" из консервативных постановок. Если попытаться подвести некий итог достоинств и недостатков спектакля, то вроде бы получится, что их поровну. Результат размышлений будет напрямую зависеть от перемены мест слагаемых. Если сперва вспомнить, какие спектакли порой идут на сцене "Новой оперы" (взять хотя бы нашумевшую "Царскую невесту" Юрия Грымова или "Искателей жемчуга" Романа Виктюка), то от нынешней "Нормы" должны остаться самые что ни на есть позитивные эмоции. Если же в первую очередь задуматься, по какому же принципу этот театр выбирает спектакли и режиссеров, то, боюсь, досады не избежать.