фестиваль кино
На фестивале в Венеции показана уже половина конкурсной программы. АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ обнаружил в ней тягу к черно-белой стилизации пиковых моментов истории ХХ века.
Первым сигналом такого рода стал фильм Джорджа Клуни "Спокойной ночи и удачи", встреченный овацией и, похоже, обреченный не остаться без наград. Политически корректный и подспудно антибушевский, он показался бы типовым образцом политического кино, если бы не был окутан аурой ностальгии по временам, когда и у правых, и у левых были искренние идеалы, толстые негритянки исполняли живой джаз, а истовые журналисты в клубах табачного дыма занимались разоблачениями маккартизма. То была Америка 1953 года, немного напоминающая Россию периода расцвета НТВ. Когда в действие вторгается телереклама сигарет, увлеченно живописующая прелести курения, это тоже вписывается в черно-белый образ эпохи, показанной с романтической иронией.
Другой образец черно-белого романтизма — фильм "Постоянные любовники" Филиппа Гарреля. Этот французский режиссер воспроизвел собственный опыт участия в молодежном бунте 1968 года. Чтобы личный характер предприятия стал очевиден, он привлек на главную роль собственного сына Луи Гарреля и собственного отца — легендарного актера Мориса Гарреля: все трое, если сделать скидку на возрастную разницу, похожи друг на друга, как три капли воды. Гаррель-сын уже успел сняться у Бернардо Бертолуччи в "Мечтателях", где действие происходило в том же 68-м в большой парижской квартире, оставленной для сексуальных утех троице молодых героев. В "Постоянных любовниках" тоже большая квартира, тоже кучка молодых идеалистов, но вместо аппетитного секса — стычки с полицией, роковые влюбленности, гашиш с опиумом, юношеский надлом и опасные игры со смертью. Ни одного шага навстречу публике, но, в отличие от фальшивых "Мечтателей", каждому кадру здесь веришь — даже когда герои баррикад уподобляются мифологическим ликам Байрона, Робеспьера, Сержа Гинзбура или фигурам полотен Делакруа. Как в трагедиях Расина, здесь налицо конфликт между долгом и чувством, между историей и личностью.
Эта же тема обещает возникнуть в несколько ином жанровом регистре в фильме Алексея Германа-младшего "Гарпастум", который покажут в Венеции на днях. И здесь — черно-белая фактура служит выявлению романтического конфликта, только координатой служит другой исторический год — 1914-й.
Надо признать, что цветное кино в конкурсе пока что не принесло столь же интригующих открытий. Хотя показаны были и фильм-сюрприз Такэси Китано, полный режиссерско-актерского нарциссизма, и корейская поэма о насилии "Сочувствие госпоже Месть" Чан Ву Парка, и дипломатическая мелодрама "Персона нон грата" Кшиштофа Занусси (с Никитой Михалковым в роли неотразимого любовника и замминистра иностранных дел России), и многомиллионная фантазийная сказка "Гримм" Терри Гиллиама. Из этой категории фильмов лучше других смотрится "Горбатая гора" Ана Ли, герои которой cowgays (ковбои-геи). Конечно, от этого фильма перевернулись бы в гробу Джон Уэйн и другие классики вестерна, но именно смелый сдвиг в традиционной мифологии сегодня способен принести успех.
И еще одна красная нить, проходящая через фильмы венецианской программы. Это все больше кино о молодых, чаще — о молодых мужчинах, чаще всего — о братьях, фамилия которых колеблется от всемирно известной Гримм до рядовой и никому ничего не говорящей.
Первый микроскандал фестиваля развернулся на пресс-показе фильма "Персона нон грата". Русско-польские диалоги переводились английскими субтитрами на пленке и дублировались английскими же электронными субтитрами. Публика начала возмущаться: "Мы не в Америке, мы в Италии! Где итальянский перевод?" Просмотр прервали и через несколько минут начали снова — уже с правильным переводом. Зато финал фильма порадовал итальянцев: пока русские и поляки выясняли свои сложные отношения, контракт на покупку вертолетов заключила Италия, доказав свою конкурентоспособность.