Пейзаж с Африкой

Путешествовал Геннадий Йозефавичус

Огромные, в тысячи голов, стада зебр, антилоп, буйволов, обширные семьи слонов, львов, бегемотов, неправдоподобное количество крокодилов — и все это вперемежку с масаями в цветастых тряпках, с их стадами, с их курами, козами и детьми. Выехав или выйдя за пределы лагеря (а то и в самом лагере), невозможно не встретиться с пресловутой дикой природой, потому что эта самая дикая природа встает прямо на пути, лезет изо всех углов, словно газ, заполняет весь предоставленный объем. Если где и начинаешь понимать масштабы, истинные размеры этой самой природы, то именно здесь, в Кении, в кенийской саванне, на огромных открытых пространствах, до отказа заполненных животными. Ни в Южной Африке, ни в Танзании, ни в Замбии с Зимбабве — нигде больше не удается почувствовать мощь и размах живого животного мира.

Нужная мне земляная полоса Governor`s Camp была четвертой остановкой самолета на его закольцованном пути из Найроби в Найроби. Всего "Сессна-Караван" за один рейс садится и взлетает, высаживая и подбирая пассажиров, раз восемь, а то и все десять. К самолету, не обращая внимания на все еще крутящиеся винты, немедленно кинулись одетые в красные клетчатые юбки и обернутые в такие же пледы масаи-проводники. Выхватив указанные пилотом сумки, следопыты растащили багаж по лендроверам, водители которых, нацепив широкие улыбки, подошли к вновь прибывшим, разобрали их, как только что коллеги их разобрали багаж, усадили по машинам и отправились в разные стороны. Мой водитель отделился от внедорожника с логотипом Serian Camp, протянул мне ладонь и представился:

— Я Самсон, водитель и гид, нашего следопыта звать Джонатан, мы оба масаи, из местных. Добро пожаловать в Масаи Мара!

Самсон смахнул красную пыль с моего кресла и широким жестом пригласил залезть в автомобиль.

Отъехав от полосы пару километров, Самсон вытянул руку в сторону горизонта и сказал:

Минут через десять я заметил небольшой лесок, потом — группу слонов. Огромные животные с треском обдирали листву с веток, круша за собой обглоданные деревья. Слонята довольствовались высокой травой. Мы подъехали к обедающему семейству совсем близко, и главарь с бивнями в полтора метра недобро посмотрел в сторону внедорожника. Самсон приступил к ликвидации моей зоологической неграмотности:

— Они едят все время. Особенность слоновьего пищеварения в том, что трава и листья так и остаются почти непереваренными, посмотри только на их навоз! А зубы у слонов полностью меняются в течение жизни шесть раз. Когда последний комплект стачивается, слон умирает от голода. Вообще, они живут в среднем шестьдесят пять лет, как люди. И семьи их похожи на наши, только у них матриархат. Юноши живут в семье до 16 лет, потом еще некоторое время остаются в группах по три-четыре тинейджера в каждой неподалеку, а потом уже становятся одиночками.

Слониха (теперь-то я знал, что это дама) снова посмотрела на нас, и снова недобро, затем сделала пару шагов по направлению к лендроверу. Самсон запустил двигатель. Слониха, точно паруса, расправила уши и грозно покачала головой. Потом она развернулась, протрубила недовольным контральто отход и, легонько подпихнув бивнями одного из слонят, указала семейству направление движения.

Смотреть нам стало нечего, и Самсон повел машину в сторону заката. По пути нам попались несколько огромных страусов, гиена с шакалом, тысяч пять зебр и большой львиный прайд. Львов, надо отдать должное Самсону, он обещал с самого начала. Не обманул! Да, и как их было не найти, когда место стоянки двух десятков кошек с котятами было обозначено таким же количеством внедорожников и микроавтобусов, окруживших львов плотным кольцом. Не заметить на абсолютно плоской поверхности саванны такую автостоянку было просто невозможно.

— Вот, смотри, крупный самец. Вообще-то на такой большой прайд их должно быть как минимум двое, а то и трое. А он — один! И хвост у него весь в ссадинах. Дело в том, что на эту семью имеют виды пара неудовлетворенных одиноких мерзавцев, мечтающих сманить гарем к себе. Недавно была жуткая драка, один из двух патриархов этого прайда погиб, второй — тот, которого ты видишь,— отбился, но был весь искалечен. Мерзавцев он потрепал, но ведь на их место сыщутся другие, со свежими силами. Этот, короче говоря, не жилец. Даже если его и не добьют, он будет выгнан из прайда, а так как львы сами не охотятся (за них это делают львицы), то этот красавец просто умрет с голоду. Царь природы только защищает семью и занимается ее воспроизводством.

Словом, над головой льва сгустились тучи. Как и над нашими. Небо затянули черные облака, поднялся ветер, и мы поспешили в лагерь.

Serian Camp возник абсолютно незаметно. Ни тебе ограды, ни ворот, ни даже вывески. Самсон просто свернул на какую-то неприметную дорожку, заглушил двигатель и предложил мне спуститься на землю. Джонатан подхватил мой багаж и исчез с ним в сумерках. К машине подошла белая девушка:

— Я Даниэла, менеджер лагеря. Добро пожаловать в Serian Camp, в лагерь Алекса Уокера. Serian, чтоб вы знали, на суахили означает "спокойствие".

В этот момент первая здоровенная капля надвигающегося ливня хлопнулась мне на нос. За ней последовала другая, и Даниэла, попросив смотреть под ноги и следовать за ней, понеслась вприпрыжку по устланной соломой дорожке. Через сотню метров мы свернули к палатке, взошли на деревянный помост, укрытый тентом от непогоды, и в этот момент на страну масаев упала стена дождя.

Палатка была ярко освещена парафиновой лампой, другая — керосиновая — лампа подсвечивала ванную комнату, крытую соломой. И ни одного источника электричества мною найдено не было. Обстановка палатки показалась мне спартанской — узкая кровать, письменный стол, вешалка, в то время как ванная поразила несоразмерной скромности палатки роскошью. Огромная цементная ванна терракотового цвета, медные раковины, душ, туалет, столик с кипой полотенец.

Через полчаса из стены дождя появился масай с зонтом и фонарем. Ветер пытался отбить у меня зонт, но именно я вышел победителем из этой схватки со стихией и, дойдя до столовой, устроился у камина в компании с похожим на Джорджа Клуни американцем и его молодой женой. Вскоре к нам присоединились пара французов с тремя детьми. Американец оказался торговцем алкоголем из Майами, его жена — дочерью главного канадского риэлтера, французы — тренерами лошадей, дети французов — обычными детьми, приехавшими с родителями на сафари. Выпив по джину с тоником (дети — по кока-коле), мы переместились за один общий стол, куда вместе с нами сели Даниэла и индус-проводник американцев по имени Суш. Американец, оказавшийся кубинцем французского происхождения (вот помотало-то семью!), рассказал, что каждый год летом, то есть местной зимой, он выезжает на полтора месяца в Африку — посмотреть, поездить и поохотиться:

— Хозяин этого лагеря, Алекс Уокер — известный телеоператор, проводник и охотник. После нескольких дней сафари в Масаи Мара мы отправляемся вместе с ним на охоту в Танзанию, на три недели. Жене нужна сумка из крокодила, новому дому на Багамах — шкуры зебр, мне — острые ощущения.

Поужинав и поболтав, мы разошлись по палаткам, чтобы в 6 часов утра встретиться вновь. За полчаса до того Джонатан принес мне прямо в кровать кофе и бисквиты, и, собрав всю силу воли в кулак, я вылез из-под двух одеял в предрассветный холод. Слава богу, душ оказался горячим!

Весь день мы с Самсоном и Джонатаном, завернутые по причине утреннего холода в одеяла, колесили по стране масаев. За это время я уяснил себе, что основных звуков у саванны несколько, а именно: позвякивание монист Джонатана и его же тихая масайская песенка, похожий на смех ослиный рев зебры, громкое частое дыхание объевшейся антилопьего мяса львицы, звук шлепающегося об воду тела схваченной крокодилом зебры, бряцанье колокольчиков на шеях масайских коров, натужный рев двигателя микроавтобуса, пытающегося самостоятельно выбраться из топкого места. За этот день мы видели других, не тех, что накануне, львов, множество слонов, зебр, переходящих вброд реку Мара, и крокодилов, на этих зебр охотящихся, гепардов, буйволов, антилоп, бегемотов, огромное количество туристов, профессиональных фотографов, мангустов, гиен, шакалов и стервятников, масайских бычков, коз и детей, автомобилей Land Rover и Land Cruiser (именно эти две марки делят между собой огромный африканский континент), а также двоих работающих землекопов и восемнадцать наблюдающих за их работой масаев. Можете представить, насколько я был рад вернуться в лагерь, принять ванну и залечь с книжкой на резной индийской кровати, стоящей под навесом на том же подиуме, что и палатка! Солнце садилось где-то за холмами долины реки Мара, бегемоты внизу, в реке, распахнув пасти, уснащенные несколькими парами огромных клыков, орали что-то непотребное, с кухни доносился запах предстоящего ужина.

Я решил проинспектировать лагерь. Джонатан, вызвавшийся и тут быть моим проводником, показал остальные пять палаток Serian Camp. Иные побольше, иные — такого же размера, что и моя, но все с огромными ванными комнатами под тростниковыми крышами и все — с видом. Одна из палаток (к тому времени еще не законченная) оказалась стоящей почти на воде, во всяком случае с ее помоста легко можно было бы ловить рыбу в Маре.

- Ну, главное — не свалиться в воду, а сам крокодил вряд ли сможет залезть на такой высокий помост. Хотя...

Кенийский крокодил должен, без сомнения, обладать некоторой интеллигентностью и как минимум быть гостеприимным хозяином реки. Туристы приносят в Масаи Мара деньги, на эти деньги содержится национальный парк, а жизнь в национальном парке так привлекает милых, вкусных, глупых зебр, которыми питается крокодил. И крокодил, как мне кажется, понимает и принимает такую логику.

Через пару дней, изъездив в компании с Самсоном и Джонатаном вдоль и поперек всю саванну, подружившись с этими двумя уважаемыми масаями, прокатившись даже на воздушном шаре, я покидал полюбившийся лагерь Алекса Уокера. Народу, конечно, вокруг много, суеты тоже предостаточно, так ведь зверей-то на всех хватает, и Serian Camp порадовал почти безупречным сервисом, хорошей компанией и отменной кухней. Да и, по правде, люди сюда все-таки весьма специальные приезжают.