Андрей Немзер. Дневник читателя. Русская литература в 2004 году. М.: Время, 2005
Видный филолог и не менее видный литературный критик Андрей Семенович Немзер уже вторую свою книгу называет "Дневник читателя". Андрей Семенович лукавит. Так, как читает он, сегодня вообще мало кто читает. Читает он страстно, прочесывает современную отечественную литературу частым гребнем, думает о ней ежечасно и еженощно, спорит яростно. И хотелось бы сказать, что именно таким и должен быть литературный критик, да не получается — таким читателем из всех российских литературных критиков является как раз один только Немзер. Остальные взяли на себя иные роли — сторонних наблюдателей, лично заинтересованных лиц, случайных попутчиков, неудавшихся (или удавшихся) писателей наконец. Похоже, что именно одиночество Андрея Немзера в критическом мире делает его ежегодные "Дневники" столь занимательным чтением. В небольшом томе — один год русской словесности. Со всеми ее премиями, номинациями, новинками, открытиями, юбилеями, некрологами, победами, провалами, скандалами, литературной политикой и политикой политической, которая нет-нет, да вторгнется в этот "книжный" мир. Понятно, что все эти тексты не что иное, как статьи, в большинстве своем публиковавшиеся в газете "Время новостей", то есть являющиеся ежедневной газетной продукцией, о которой многие забывают сразу после того, как прочитали. Однако, собранные в книгу, они теряют сиюминутность и приобретают характер исторического документа. И не столь важны уже становятся оценки автора, сколько течение литературного времени — сезон, от января до декабря, от четвертой премии Юрия Казакова до пятой, от инициативы спикера Совета федерации ввести общественную цензуру СМИ до заявления министра обороны, что и читать-то нынче некого. Взяв в руки книгу Немзера читатель может быть согласен с министром. Прочитав ее, он будет готов с этим поспорить.
Борис Виппер. Проблема и развитие натюрморта. СПб: Азбука-классика, 2005
Эта книга впервые увидела свет в 1922 году и после не переиздавалась. Так произошло не потому, что она была радикальной, а просто потому, что советскому искусствознанию было не до "проблемы натюрморта" в том его понимании, которое было естественным для столь рассудительного ученого, как Борис Виппер. Для него "натюрморт — не только художественная задача, но и целое мировоззрение", и в поисках законов этого мировоззрения он готов уходить сколь угодно далеко. Поэтому в его книге идет речь не только о тех натюрмортах, которые мы привыкли таковыми считать, но и об изображениях, создатели которых и слова такого не знали, потому как его не было, и о тех произведениях, о которых до Виппера никто не смел говорить, что они — натюрморты. Чего стоит включение в книгу брейгелевской "Страны лентяев", в которой тела пьяных мужиков уподоблены "неживой природе" вообще и окружающим их объедкам в частности. Для такого знатока жанров, каким был Виппер, интересным оказалось не выстроить непробиваемую стену между ними, а наоборот, сделать границы как можно более проницаемыми. ХХ век, который в 1922 году только начинался, доказал, что он был совершенно прав.
