Знаменитая американская рок-певица (а по совместительству также поэтесса и философ) Патти Смит дала концерт в московском клубе "Б2". Ее выступление напомнило БОРИСУ Ъ-БАРАБАНОВУ одновременно сводку новостей, нью-йоркский панк-концерт конца 70-х и коллективную молитву.
Накануне московского концерта Патти Смит выступила со своей группой в санкт-петербургском Мюзик-холле. В Москве она пожелала посетить перед концертом Дом-музей Льва Толстого в Хамовниках. Ей очень хотелось увидеть стол, за которым работал Лев Толстой, она даже на пару интервью согласилась при условии, что они пройдут в толстовских местах. Поэтесса осмотрела шкуру медведя, которого убил на охоте автор "Войны и мира", посидела на софе, на которой писатель любил пить чай, прошла в его кабинет, достала фотокамеру, убедилась, что стол, за которым было написано "Воскресение", освещен слишком слабо, затем уселась на пол в другой комнате и долго смотрела в видоискатель на велосипед "зеркала русской революции". Экскурсовод сообщил певице, что Лев Толстой считал, что человек должен обслуживать себя сам, но при этом держал в доме десять человек прислуги. "Совсем как Томас Джефферсон!",- — подытожила Патти Смит.
Вечером в клубе "Б2" собралась и меломанствующая молодежь, и люди, купившие билеты на VIP-места потому, что "так надо". О том, как Патти Смит работает на сцене, можно говорить до бесконечности: в самые, казалось бы, неотрепетированные моменты оставалось ощущение, что все в этом зале находится под ее контролем. Начала она с песни "25th Floor" из альбома "Easter" (1987) и "Redondo Beach" с пластинки "Horses" (1975). В этом году диску "Horses" исполняется 30 лет, и госпожа Смит выпускает его заново. Много песен с него звучит на концертах, и несмотря на то, что певица формально все еще находится в турне в поддержку прошлогоднего альбома "Trampin", последний в программе московского концерта был представлен единственной песней — "My Blakean Year". Этой песне был предпослан довольно существенный импровизационный фрагмент, во время которого Патти Смит читала практически только что сочиненные стихотворные строки. В них были и Томас Джефферсон, и Лев Толстой и его стремление к равенству, и десять слуг.
Эта способность все пережитое обращать в песни поражает в Патти Смит едва ли не больше всего. На концерте в "Б2" она сыграла незапланированный номер, который посвятила пропавшему без вести в Новом Орлеане классику рок-н-ролла Фэтсу Домино и всем, кто пострадал от урагана. Песню, которая в трек-листе значится как "Beslam" (именно так), Патти Смит впервые исполнила на концерте в Санкт-Петербурге. Формально говоря, это импровизация. Звучат очень мягкие, простые аккорды, и певица наговаривает в микрофон, словно молитву, всего несколько фраз: "Я хочу, чтобы ты вернулся домой... Я хочу, чтобы ты вернулся из школы домой, сынок..."
При этом впечатляет и то, что Патти Смит сочиняет прямо по ходу турне не только стихи "на злобу дня", но и мелодии. И в песне про Беслан можно было расслышать не только слова горя, но и вполне отчетливый повторяющийся мелодический пассаж. Патти Смит все же не только поэтесса, бард, читающий свои речитативы под блюзовый квадрат, она отличный поп-композитор. Песни "Because The Night" и "People Have The Power" стали напоминанием о Патти Смит — хитмейкере, способном, если надо, спеть мейнстримовую рок-песню без импровизационных излишеств или изобразить гладкий и очень очевидный поп-блюз, почти как у Vaya Con Dios. "Because The Night" просто-таки переломила ход концерта в Москве. Если до нее публика заполняла перерывы между песнями аплодисментами уважения и почитания, то после "Because The Night" она уже просто бесновалась. При этом на лице Патти Смит была такая детская радость, будто она не знала, что написанная совместно с Брюсом Спрингстином "Because The Night" — по сути ее самая раскрученная вещь, и любой, кто даже вообще ничего не знает про рок-н-ролл, хоть раз в жизни да слышал ее по радио. Во время исполнения "People Have The Power" Патти Смит уже спокойно направляла микрофон в зал: хор распелся и прекрасно справлялся со знакомыми куплетами.
Когда Патти Смит вышла на бис, у самой сцены нарисовался немолодой мужчина с ручкой и, кажется, обложкой от CD. Зал в это время стонал названия пока еще не спетых хитов: "Gloria!", "Rock`n`roll Nigger!" "Погодите,— сказала госпожа Смит, сплюнув на пол.— Вы хотите песен, но я не могу сейчас петь, у меня есть гораздо более важное дело",— и покосилась на коллекционера автографов. "Мама мне говорила: 'Никогда не говори "нет" идиоту!'". Певица взяла бумажку в руки, что-то черканула, мужчина расцвел, из партера потянулись руки с билетами и фото. "Нет, мы обслуживаем в каждом городе только по одному идиоту!" Затем случился экстаз. Бис состоял из "Like A Rolling Stone" Боба Дилана, а также единственной по-настоящему панк-роковой вещи концерта "Rock`n`roll Nigger!", перешедшей в мягкую стихотворно-блюзовую импровизацию и перелившейся в итоге в хит Вэна Моррисона "Gloria", с которого начинается альбом "Horses". Во время биса некий возбужденный роком юноша забрался на сцену и прыгнул в зал. Пока музыканты Патти Смит рубились, как черти, певица подозвала его к краю сцены, поинтересовалась, все ли у него цело, а потом вытащила поплясать на подмостки. Когда концерт закончился, в публике кроме экспрессивных нецензурных реплик по поводу шоу чаще всего можно было услышать вполне справедливое замечание: "'Горбушка' подошла бы ей больше".