После премьеры "Мандерлея" в Канне Ларс фон Триер дал интервью Андрею Плахову.
— Что вас вдохновило на сюжет "Мандерлея"?— "Трехгрошовая опера" Бертольда Брехта. И еще — пролог к книге Жана Паулана "История О.", где речь идет о рабах, отвергнувших свободу, пытавшихся заставить своего хозяина оставить все как было, а когда он отказался, убивших его, вернувшихся в свои "рабские" квартиры, чтобы зажить по-прежнему.
— "Догвиль" был трагедией идеализма. Как бы вы определили жанр "Мандерлея"?
— Наверное, его можно назвать моральной комедией. И именно потому что это комедия, в ней есть изрядная доза двусмысленности и цинизма. Фильтр цинизма необходим для того, чтобы выжить и жить в обществе. Те, у кого этот фильтр ослаблен, становятся жертвами.
— Вы говорите о неграх или о Грейс?
— В этом и есть двусмысленность. Жертв и палачей в чистом виде не существует. Вы знаете, что я думаю о Джордже Буше. Однако, скорее всего, он считает, что поступает правильно и творит добрые дела. Гитлер тоже наверняка так считал. История повторяется снова и снова, и истории, которые я рассказываю, это одна и та же сказка. Особенность "Мандерлея" — в том, что здесь сталкиваются разные расы. Этого не было в моей стране во времена моего детства, потому что не было представителей других рас, кроме нескольких экстравагантных музыкантов. Сегодня "Мандерлей" можно было бы запросто снять и в Дании. Собственно говоря, там он и был снят.
— Но все же сюжет фильма прикидывается американским. Зачем и почему?
— Уже много лет, почти с детства, я чувствую себя американцем. Именно поэтому не надо ездить в Америку, даже если, в отличие от меня, вы любите летать на самолетах. Америка сама пришла к нам и уходить не собирается, она распространяет свое влияние и обволакивает нас своими мифологическим щупальцами. Какова настоящая Америка — уже не важно, важен миф. Настоящей истории не знает никто. То, что показано в фильме,— это имидж Америки, который уже существует в моей европейской голове.
— Какую роль играет в вашем новом фильме тема секса?
— Это все то же мое больное воображение (смеется). Секс в фильме, как бы унизительный для женщины, присутствует потому, что он соединяется с политическими идеями. Эротические фантазии Грейс по поводу негров в высшей степени неполиткорректны. Я ненавижу это слово и стоящий за ним лицемерный смысл. От того, что мы не называем предметы своими именами, они не перестают существовать.
— Довольны ли вы актрисой Брайс Даллас Хоуард, которая заменила Николь Кидман? И доволен ли ее отец, оскароносец, режиссер фильма "Игры разума"?
— Николь — большая звезда со своим графиком, расписанным на месяцы вперед. Мы не могли ее ждать. Брайс моложе Николь, она надевает то же вечернее платье, что Николь, и это показывает, что перед нами один и тот же персонаж. Однако то, что Грейс помолодела, делает ее идеализм и упрямство в попытках достичь своих целей даже более натуральным. Я доволен тем, как работала Брайс. Мне вообще повезло с актерами — с Эмили Уотсон, даже с Бьорк. Что касается отца Брайс, он посмотрел фильм, я думаю, ему было нелегко его принять, но, конечно, он был очень вежлив и корректен.