"Капитан Конан" (Capitaine Conan, 1996)
Странные люди французы. Сдали бы в архив память о первой мировой войне, как это сделали в России, и успокоились. А они продолжают вскрывать подноготную этой бойни, ставшей для нации чудовищной травмой, едва ли не большей, чем вторая мировая. Достаточно вспомнить "Офицерскую палату" (2001) Франсуа Дюпейрона и "Долгую помолвку" (2004) Жана-Пьера Жене. Бертран Тавернье в окопно-муторном, цвета раскисшей глины, затянутом "Капитане Конане" — не только несколько занудный эпический режиссер, но и историк, открывший изумленным французам неведомые эпизоды той войны. Тавернье вообще выделяется среди французских режиссеров небывалой дотошностью: о чем бы он ни снимал, буднях отдела по борьбе с наркотиками или светской жизни Парижа в годы нацистской оккупации, докапывается до мельчайших подробностей. Последние недели боевых действий, сентябрь 1918 года, балканский фронт. Капитан Конан презирает регулярную армию и офицеров: он командует штрафбатом, головорезами, сублимирующими свою жажду насилия в ножевых рукопашных и зачистках вражеских траншей. Конец войны для них — катастрофа. Неслучайно великий день 11 ноября 1918 года, когда было подписано перемирие, портят им нудный дождь и эпидемия дизентерии. Еще не демобилизованные, расквартированные в Бухаресте, они пускаются во все тяжкие: пьянствуют, насилуют, дебоширят, грабят, убивают, идут под трибунал и искренне не понимают, почему их судят за то же самое, за что еще вчера награждали. Командование находит соломоново решение: отморозков бросают в Бессарабию, помогать румынам сражаться с большевиками. Там, в дунайских плавнях, большинство героев-убийц и находит свой конец. Конан выживает, но прозябание этого человека, рожденного, чтобы убивать и посылать на смерть, в тихой французской деревне можно назвать только жизнью после смерти.
"Город грехов" (Sin City, 2005)
Роберто Родригес с помощью приглашенного для постановки одного эпизода Квентина Тарантино перенес на экран циничные и безнадежные комиксы Фрэнка Миллера, наследника классического нуара. Возможно, этот фильм совершил маленькую революцию в жанровом кинематографе. До него режиссеры переносили на экран "дух" комиксов: похождения Бэтмена или Человека-паука переводились в более или менее "нормальный" киноформат. Родригес же нашел адекватное воплощение "букве" комиксов, то есть их условной, графической природе. Черно-белый, призрачный мир время от времени вспыхивает яркими пятнами: это могут быть алые женские губы или зияющая рана перерубленной ноги. Все персонажи, будь то Брюс Уиллис в роли единственного в порочном городе честного копа, рискующего жизнью накануне выхода на пенсию, или Рутгер Хауэр в роли кардинала-садиста и каннибала, кажутся нарисованными. Поэтому самые дикие по жестокости сцены не шокируют: так, сон, морок. А фантазии Миллеру и Родригесу не занимать. Покойник с пробитым черепом просит сигаретку у своего палача, транспортирующего его в заброшенную шахту. Уличные девки в кожаной сбруе держат круговую оборону квартала красных фонарей. Отрезанные женские головы и руки — неотъемлемый элемент декора логовищ заправляющих "городом грехов" ублюдков. Но по-настоящему жуткое впечатление оставляет лишь пролог, в котором нет никакого членовредительства. Просто обрывок грустной городской баллады без начала и конца о девушке, которая успела почувствовать жажду жизни и любви за секунду до того, как галантный кавалер всадил ей пулю в затылок.
