выставка раритеты
В Русском музее открылась выставка "АРХИВажный авангард". Из фондов Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ) достали около двухсот рукописных книг, рисунков, картин, фотографий знаменитых и малоизвестных мастеров отечественного авангарда. Год назад проект показали в Третьяковской галерее (см. Ъ от 9 июня 2004 года), теперь в расширенном виде привезли в Петербург. Драгоценности бывших спецхранов рассматривала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Фотография: гарный хлопец в рубахе и шароварах, заправленных в высокие сапоги, с овчинной шапкой-кучмой на колене, нежно треплет струны громадной бандуры. Подпись: "Татлин на выставке русского искусства в Берлине". Этаким экзотическим образом, изображая певца-бандуриста, Владимир Евграфович подрабатывал на русской кустарной выставке в 1914 году, деньги копил на поездку в Париж к Пабло Пикассо. Есть портрет и более узнаваемый — из фотомонтажной стенгазеты "Изобретатель — передовой борец за новейшую технику обороны" 1934 года. Там среди рационализаторов всех мастей — механиков, врачей, инженеров — красуется и "тов. Татлин", который "дал ряд изобретений для швейной, керамической, деревообделочной и металлической промышленности", а также "изобрел летательный аппарат, используя законы ритма" (рядом как раз помещено героическое фото с испытаний "Летатлина"). Имеется и образчик собственно татлинских изобретений: коллаж "Изыскания нормаль-одежды", где свободные и гигиеничные балахоны с отстегивающимися частями и сменными поддевками, в которых "тепло не выдувается снизу", противопоставлены старорежимным фракам и костюмам.
Вот таким старорежимным господином в "ненормаль-одежде" (костюм, галстук и шляпа) и с буржуазными усиками предстает Казимир Малевич на татлинском портрете 1912-1913 годов. Через пару лет друзья-неразлейвода поссорятся. Кубистка Вера Пестель потом вспоминала, что когда Татлин снимал у них комнату в Грибоедовском переулке, то работал над контррельефами всегда с опущенными шторами, потому что боялся, что Малевич может контррельефы в окно подглядеть и идею украсть. Пестель его как могла успокаивала: дескать, перед домом палисадник, Малевичу с улицы ничего не увидеть. Снимки утраченных ныне контррельефов, кстати, тоже имеются. Впрочем, у самого Татлина в авангардистских кругах тоже находились недоброжелатели. Свидетельство чему — шутливая "Карта планетной системы 'Бубнового валета'" Александра Куприна, где про "планету Татлин" сказано: "Родившиеся под этой планетой имеют непреодолимую наклонность к торговле. Планета очень подозрительна". Самое интересное, однако, оказавшаяся в архиве татлинская живопись: пара постимпрессионистических натюрмортов и отличный кубистический "Портрет художника Фаббри".
В РГАЛИ справедливо посчитали, что ехать в Петербург со своим Малевичем не стоит; привезли своего Татлина, ведь в архиве хранится огромная коллекция его произведений (вторая такая имеется разве что в Русском музее), оставшаяся после смерти художника и происходящая непосредственно из его мастерской. Впрочем, главным героем выставки мог бы стать и любой другой из великих. Например, изобретатель заумного языка Алексей Крученых. И не только из-за своих визуально-поэтических книг, редких, как инкунабулы, но и благодаря хранящимся в РГАЛИ бессчетным "дембельским альбомам", в которых Крученых, как усердный архивариус, по бумажке собрал всю историю футуризма. Или Климент Редько с ранними рисунками, сделанными вскоре после того, как начинавший обучение в иконописной мастерской Киево-Печерской лавры художник попал в ученики к Василию Кандинскому. Строго геометрические шары и пирамиды складываются у него не столько в абстрактные композиции, сколько в некое подобие лика. Или Александр Веснин с конструктивистскими декорациями к "Федре" в Московском камерном театре.
Этой выставке не нужны драматический сюжет, интрига. Здесь достаточно расположить вещи просто по фондам: Ольга Розанова, Эль Лисицкий, Василий Каменский, Николай Кульбин, Яков Чернихов, Александра Экстер — с увеличенными архивными описями вместо экспликаций, чтобы стало ясно, что за каламбурным названием скрывается настоящая сенсация. Большая часть показанного ранее была известна только специалистам, а кое-что и специалисты увидят впервые. Авангардисты, те, кто призывал бросать все подряд с парохода современности, сами вскоре оказались за бортом. И РГАЛИ стал для них спасительной тихой гаванью, в которой уцелели, не попав в печку или в макулатуру, частные фонды, целые архивы — Вхутемаса, Вхутеина, левых журналов, издательств, художественных объединений. Где еще можно было спрятать до лучших времен эскизы плакатов расстрелянного в 1938-м "за контрреволюционную деятельность" Густава Клуциса? Или хранить такие образцы заумного творчества Крученых, как "идеальные эпитафии", ставшие с годами хрестоматийными: "Умер Ленин, умер милый, умер друг. Умер Вова, умер душка, умер вдруг"?