выставка скульптура
В Московском музее современного искусства на Петровке открылась выставка "Трагедия скульптора. Дмитрий Цаплин". Неканонические портреты вождя, сделанные в середине ХХ века скульптором Дмитрием Цаплиным и представленные в виде инсталляции обнаружившим их современным скульптором Владимиром Буйначевым, рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Дмитрий Цаплин считается одним из полузабытых имен отечественной скульптуры. Выходец из крестьян, он начинал как скульптор-самоучка, в 1919-1920 годах учился в Саратовских высших художественных мастерских. А после того как в 1927 году выставился в Москве, нарком просвещения Луначарский отправил талантливого провинциала учиться в Европу, где Цаплин и прожил до 1935 года, оттачивая кубистическую манеру и совершенствуясь в своем любимом жанре анималистической скульптуры. Однако по возвращении на родину выяснилось, что авангардистская манера, которую скульптор осваивал за границей, уже, мягко говоря, неактуальна. Дмитрий Цаплин, в 40-е опять оказавшийся в провинции, на Алтае, мучительно переживал свою невостребованность и всеми силами пытался соответствовать веяниям эпохи — он начал создавать портреты героев войны и, разумеется, вождя пролетариата.
Пять огромных деревянных голов Ленина и одну голову Карла Маркса, представленных на выставке, московский скульптор Владимир Буйначев обнаружил в заброшенном подвале и в полуразрушенном состоянии и решил вернуть публике работы полузабытого скульптора, последователем которого он себя считает. Господин Буйначев, известный не только своими скульптурами, но и экстравагантными филологическими теориями (он перевел "Слово о полку Игореве" и посвятил ему исследование, в котором доказывает, что автором "Слова..." был сам князь Игорь) придумал для своей находки необычное экспозиционное решение, которое он называет инсталляцией.
Шесть деревянных скульптур стоят перед огромным зеркалом, позволяющим увидеть, что эти монументальные головы — полые, словно трухлявые и дуплистые стволы мертвых деревьев. Впрочем, и без зеркала скульптуры Дмитрия Цаплина производят сильное впечатление — настолько еретическим кажется сама идея сделать вождей деревянными — им подобало быть воплощенными не в бренных органических материалах, но в вечном граните или бронзе. Дерево же в отечественной скульптурной традиции ассоциируется либо с пермской религиозной скульптурой, либо (что хотя бы по времени гораздо ближе к Цаплину) с былинно-сказочными образами Коненкова или, того хуже, с теми анонимными квазифольклорными "тотемами", что украшают детские площадки в подмосковных парках.
Даже вполне канонические деревянные Ленин или Маркс кажутся какими-то языческими идолищами. Не говоря уже о том, что один из цаплинских Лениных, выполненный в нарочито архаической манере, чертами лица смахивает на изваяния острова Пасхи. К тому же черт знает сколько времени пролежавшие в подвале произведения покрылись трещинами: один из Лениных расколот чуть ли не на две половины. Так что вся инсталляция наводит не только на неизбежные мысли о крахе большого советского стиля, но и вызывает ассоциации с самыми причудливыми измышлениями актуальных художников. При виде этих растрескавшихся кумиров-коряг вспоминаются и загадочные "гнилые Буратино", которые "Словарь терминов московской концептуальной школы" определяет как "население миров и сфер непостоянства", и достопамятная теория "Ленин был грибом", которую некогда так азартно отстаивали в своем телевизионном перформансе Сергей Курехин и Сергей Шолохов.