Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает о бульварной газете «Московский листок» и ее основателе.
Фото: wikipedia.org
Фото: wikipedia.org
Сегодня — Староваганьковский переулок, дом №17. Когда-то в этом трехэтажном особняке жили князья Голицыны, а в 1882 году здание купил Николай Иванович Пастухов — миллионер, издатель «Московского листка», родитель желтой прессы в России. Усадьба прославилась и тем, что упоминалась в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Это здесь обитали служащие, которые после выступления заезжих фокусников пели без перерыва «Славное море — священный Байкал».
Но вернемся к Пастухову. Один из журналистов бульварной газеты «Московский листок» Владимир Гиляровский писал: «Заслуга Пастухова огромная — он выучил Москву читать. Это самый яркий из всех чисто московских типов за последние полстолетия». Действительно, издание читали все: извозчики, трактирщики, торговцы, весь простой люд. Прослойка побогаче делала вид, что брезгует, но тоже читала. С утра за газетой посылался слуга, который и приносил ее хозяину.
Здесь можно было прочитать о любых происшествиях. Как бы сейчас сказали, скандалы, интриги, расследования. Единственное, всем своим репортерам Николай Иванович строжайше наказывал писать только правду. Сам он особой грамотностью не отличался, но с удовольствием писал и стихи, и прозу. «Люблю я летом с удочкой над речкою сидеть, бутылку водки с рюмочкой в запас с собой иметь». Стишок впоследствии стал настолько популярным, что превратился в настоящую народную песенку. Именно ее пел под гитару актер Борис Чирков в фильме «Юность Максима».
Что же касается прозы, Пастухов писал романтические детективные истории с продолжением. Самый известный его герой — эдакий наш Робин Гуд по фамилии Чуркин. Эпопея с ним печаталась долго, пока книжный Чуркин не распоясался и не стал бороться с бандитами самыми бандитскими методами. Тогда Пастухову посоветовали расстаться с героем. «Как! — вскричал он. — Это же мое литературное дитя!» Тогда его спросили: «Где он там у тебя сейчас по ходу сюжета?» Литератор растерялся: «В лесу». «Вот и придави его там каким-нибудь деревом. Дай геройски умереть…»,— сказали ему. Пришлось уступить — газета была дороже.