В пятницу и субботу на чемпионате мира по водным видам спорта американцы с австралийцами по-прежнему устанавливали мировые рекорды (два и один соответственно) и попеременно взбирались на верхнюю ступень пьедестала. По одному разу нарушить это чередование удалось лишь Роланду Шуману из ЮАР и Кирсти Ковентри из Зимбабве. А россияне, чей лучший представитель Игорь Марченко занял в эти дни четвертое место на дистанции 100 м баттерфляем, опять искали причины своего фатального невезения. ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА передает из Монреаля.
Общий тон вопросов, которые задают российские журналисты еще не отдышавшимся после заплыва спортсменам в так называемой микст-зоне, день ото дня становится все более ерническим. Однако в большинстве своем наши пловцы, похоже, иронии не улавливают. Объясняя свои неудачи, одни говорят, что прилетели в Канаду из Европы недостаточно рано и не успели акклиматизироваться, другим было бы в самый раз оказаться здесь под самые старты и они, дескать, перегорели. Кто-то не мог заснуть ночью перед финалом, а кто-то, как грозившийся попасть в тройку, но занявший лишь седьмое место на дистанции 200 м на спине Аркадий Вятчанин, перед решающим заплывом впервые спал, возможно, чересчур крепко. Но в одном сходятся все: российский отбор нельзя было проводить за три недели до начала чемпионата. Пловцы, которые во что бы то ни стало хотели попасть в Монреаль, все свои силы оставили в московском бассейне "Олимпийский". Об этом, если верить примерам, свидетельствовали и результаты медицинского тестирования, проведенного сразу после национального чемпионата.
Несмотря на тотальное наступление пловцов из США и Австралии, где, как любит повторять президент Федерации плавания России Геннадий Алешин, плавание — часть национальной культуры, мы все равно ждали чуда от любимицы публики спинистки Станиславы Комаровой. Хотя ее отсутствие в финале стометровки — девятый результат — и четвертое время в полуфинале коронной "двухсотки" более чем красноречиво свидетельствовали о том, что серебряный призер Олимпиады в Афинах далека от лучших своих кондиций. Ну ладно бы снова проиграла олимпийской чемпионке Кирсти Ковентри, которая здесь явно в ударе. Но чтобы так — с разницей в 3,51 секунды — замкнуть пресловутую шестерку сильнейших... 19-летняя москвичка сразу после заплыва прошмыгнула в тренировочный бассейн: через полчаса ей предстоял еще один старт — в финале комбинированной эстафеты 4x100 м. Но последовал еще один удар: российский квартет после финиша дисквалифицировали. Наталья Сутягина, плывшая третий этап, при повороте оттолкнулась не двумя руками, как предписано правилами, а одной. Правда, и без дисквалификации россиянки все равно не имели шансов на призовой результат.
На пресс-конференции после соревнования Станислава Комарова еще какое-то время держалась. Рассказала, например, почему на последнем сборе тренировалась одна, а не под руководством формально приставленного к ней Аркадия Вятчанина-старшего. "Алексей Федорович Красиков (бывший тренер.—Ъ) был категорически против. 'Вятчанин тебе не подходит, будет еще хуже. Сама уж дотренировывайся',— говорил он мне, когда мы в последний раз виделись в больнице в Москве. И я сразу же уведомила об этом Аркадия Федоровича (Вятчанина.—Ъ)".
Пловчиха утверждает, что в полуфинале "двухсотки" ощущала себя уверенно, появилось чувство дистанции и затеплилась надежда, что получит хоть какую-то медаль. Она сама себе дала задание: первую сотню плыть как всегда, на третьем "полтиннике" начать работать и на четвертом сделать финиш. "Я начала на третьем 'полтиннике' работать и... встала. Больше ничего не помню. Поделом мне. Как в этом году работала, то и получила. Да и не работала я, можно сказать, вообще. Тренера у меня не было, а сама я себя заставить не могу. После Олимпиады была уверена, что отныне стану трудиться до седьмого пота. Но Алексей Федорович заболел и все мои мечты ушли вместе с ним в больницу".
С кем ей теперь тренироваться, Станислава Комарова пока не знает, хотя Алексей Красиков на тот случай, если он не вернется к тренерской работе, уже назвал двоих, кто, по его мнению, подходит ей в наставники. Но она все еще колеблется. "Надо просто делать, что я делала,— рассуждает она.— С тренером, с которым я хочу работать, поговорю. Если он мне откажет, тогда, наверное, уже не в России буду себе тренера искать. У Геннадия Турецкого в Швейцарии пробовала готовиться, но поняла, что больше двух месяцев находиться там, у него в горах, мне противопоказано. Депрессия начинается. Если бы он жил в Москве, пошла бы к нему, не задумываясь". По словам госпожи Комаровой, в Монреале свои услуги ей предложили специалисты чуть не из всех стран мира. В США переезжать, однако, она не хочет. Далеко. А вот в Германию или во Францию — пожалуй. Обязательных условий у нее три: чтобы был спарринг-партнер, желательно мужчина, чтобы жить в городе, где был бы широкий круг общения, и чтобы была возможность учиться в вузе. Естественно, выступать она будет по-прежнему за сборную России. Время поджимает, поэтому окончательное решение по этому жизненно важному для нее вопросу она примет не позднее чем через две недели. "Я знала, что здесь чуда не будет. И все равно думала: а вдруг?" — уткнулась лицом в ладони и заревела. Навзрыд.