Два мира -- два кумира

балет

Гастроли Большого и Мариинского театров, начавшиеся на прошлой неделе соответственно в Нью-Йорке и Лондоне (см. Ъ от 20 июля), проходят с аншлагом. Однако отношение западной критики к российским труппам весьма различно, полагает ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.

Оба театра начали гастроли с проверенного временем репертуара: петербуржцы показали "Лебединое озеро" полувековой давности в редакции Константина Сергеева, Большой открыл свои нью-йоркские гастроли "Дон Кихотом". Главный риск впереди: Мариинский театр впервые предъявит программу балетов Уильяма Форсайта, москвичи — эксклюзивы, еще не виданные в США, — "Светлый ручей" и "Дочь фараона".

Однако уже сейчас оба театра не могут пожаловаться на невнимание прессы. Правда, ее отношение к труппам весьма различно — главные российские театры имеют разную репутацию. Мариинка, безусловно, более прочную и респектабельную. Последние полтора десятилетия петербуржцы числятся законодателями вкуса и хранителями наследия. Что бы они ни показывали — хоть свежеотреставрированную "Спящую красавицу", хоть обветшалое "Лебединое озеро" — зарубежные рецензенты большой разницы не видят: все считается "аристократичным", "сдержанно-элегантным" и высококультурным. Заикнуться об "отдельных недостатках" петербуржцев для любого критика — большое мужество, граничащее с фрондерством.

Московский Большой, напротив, вынужден постоянно бороться за свое реноме. Черная полоса началась для него еще в конце 1980-х — сказался долгий период григоровичской стагнации. Девяностые годы с их чехардой худруков лишь усугубили ситуацию. На рубеже веков в том же Нью-Йорке театр предпринял вполне успешную попытку восстановить репутацию. Однако оказалось, что лицо куда легче потерять, чем вернуть. И вот уже пять лет никакие победы и кассовые триумфы не способны удержать критиков от привычной песни о кризисе власти и въедливого разбора спектаклей. Однако компетентность нью-йоркских рецензентов (в отличие от лондонских) иногда вызывает подозрения. В частности, маститая NY Times сменила своего многолетнего обозревателя Анну Киссельгоф на Джона Рокуэлла, специалиста по рок-музыке, — возможно, для большей живости слога. В своих купюрах Ъ постарался эту живость сохранить, представляя отзывы на дебютные спектакли обоих театров.

Мариинский театр в Лондоне

Дебра Крейн

Мы это уже видели, но все равно в "Лебедином озере" Кировского балета есть что-то особенное... Очарование этих роскошных кировских лебедей просто неотразимо... Постановка тоже хороша, несколько напоминает немецкий романтизм. В первый вечер хорошее исполнение радовало глаз, особенно кордебалет, который превзошел даже свои собственные высокие стандарты. Они отлично вымуштрованы, и даже дух захватывает, когда смотришь на них, они танцуют как единый организм, но это больше чем просто физическая синергия: они и думают как единое целое. Они сердце и душа "Лебединого озера".

The Financial Times, 20 июля

Танцовщики Мариинки знают, что лежит в самом сердце этого балета ("Лебединое озеро". — Ъ): чисто русский эмоциональный идеал, сложившийся и обусловленный аристократическими законами их танцевального стиля; традиция интерпретации, которая независимо от требований комиссаров или прихотей современной творческой свободы связывает этот спектакль неразрывными узами с первым представлением, состоявшимся в 1895 году... Перейдем к первому появлению Ульяны Лопаткиной в роли Одетты. Она завоевала эту роль за десять лет своим исполнением, вызывающим волнение и трепет. Вот Принцесса Греза в образе лебедя, чародейка Одиллия как идеал, танец — как хокку, molto adagio — динамическая норма, интерпретация более широкая, чем я видел у других балерин. Она очень личная, будто балерина ставит перед собой вопросы о сущности исполняемой роли и самом балете... И удивительный кордебалет, и потрясающие национальные танцы (мазурка в бальной комнате — само совершенство) остаются для нас тем, чем были всегда, — идеалом.

The Times, 20 июля

Дебра Крейн

Мы хотим от русских балерин, чтобы они были величественными, и Лопаткина как нельзя лучше подходит на эту роль. Ее Одетта вышла на сцену с выспренним пренебрежением ко всем вокруг, в том числе и к Принцу. Эта балерина, которой нравится страдать и которая страдает больше, чем Одетта, попавшая в ловушку дьявольских чар. Но что бы Лопаткина ни делала, все это далеко от самой постановки. Величественно ушедшая в себя и уверенная в своей роли самой прославленной дивы Кирова, она сама себе закон... Но, на мой взгляд, она на удивление неэмоциональна. Даже ее Одиллия со всем ее хореографическим блеском не способна продемонстрировать пленительность порока. У принца Зигфрида в исполнении Даниила Корсунцева нет шанса выйти из тени дивы, но я ставлю ему высший бал за попытку. Его отличает превосходное качество танца и стремление играть в паре с балериной, даже если она и относится к нему как к реквизиту.

Большой театр в Нью-Йорке

Джон Рокуэлл

Подобно некоей мощной машине, со звоном и шумом балет Большого театра вломился в Metropolitan Opera... В последние годы Кировский балет из Санкт-Петербурга несколько затмил Большой театр. Однако название "Большой театр" все еще много значит для американских ценителей балета, которые помнят годы славы этой труппы и постановки с участием мускулистых, лихо прыгающих мужчин и представительных, ослепительных балерин... Для открытия Большой театр и Metropolitan Opera выбрали уже испытанную и надежную постановку — "Дон Кихот"... Представление было довольно непривлекательным и корявым. Танцоры вылетали на сцену с застывшими улыбками на лицах, с оглушительным грохотом отрабатывали движения, а завершили натянутыми фанфарами под вымученные аплодисменты. От соблазнительного испанского очарования практически ничего не осталось...

The New York Sun, 20 июля

Джоэл Лобенталь

Никогда нельзя до конца судить о русских балетных труппах по их первым выступлениям на американских гастролях. Во-первых, сам перелет вряд ли проходит по классу "люкс", и, безусловно, сказывается перемена временных поясов. Помимо этого, танцовщикам нужно время, чтобы привыкнуть к плоской сцене этой страны (в России сцена наклонена к зрителям). Впрочем, никакие оправдания не потребовались для спектакля, открывшего двухнедельный гастрольный тур Большого театра. Похоже, путешествие мало сказалось на труппе, показавшей блестящий спектакль... Роль главной героини — Китри — танцевала Светлана Захарова. Госпоже Захаровой только 26 лет, но ее уже можно назвать "священным чудовищем"... Во время Adagio первого и третьего актов Захарова иногда так высоко поднимала ногу, что задевала ею голову и нарушала баланс. Похоже, что в этой ситуации ее партнер Андрей Уваров тоже чувствовал себя не очень комфортно, хотя это, конечно, не могло быть для него сюрпризом. Свой лучший танец она продемонстрировала в соло третьего акта, когда Китри всю вариацию ухитряется обмахиваться веером. Бравурный шарм подходит госпоже Захаровой, и она танцевала с невероятной скоростью и напором, нигде, впрочем, не пережимая... Госпожа Антоничева тоже демонстрирует отвагу и уверенность, свойственные стилю Большого, но в ее сдержанной манере больше классической элегантности, чем я видел в последнее время в Кировском, который традиционно делал акцент на сдержанной элегантности. Тело Антоничевой — образец того, как должна выглядеть классическая балерина. Она танцует с абсолютной свободой движений, и в ее манере нет ничего лишнего... Много достойных артистов показались в соло в течение этого вечера: в прыжке Натальи Осиповой было то, о чем мечтает каждый. Казалось, что она буквально зависает в воздухе. Солнечные декорации Сергея Бархина и костюмы, восстановленные по эскизам 1906 года, более яркие, чем стандарты советского праздника, и менее напыщенные, чем новый московский вкус, добавили постановке очарования. А кордебалет тем временем танцевал живо, радостно и достойно.

The New York Times, 23 июля

Ги Курлас

Во вторник Мария Александрова, боевая Китри, превзошла своего Базиля — Юрия Клевцова. Ширококостная и динамичная, с прыжком, который не столько взлетает, сколько взрывается наподобие фейерверка, Александрова, похожая на актрису Фрэн Дрешер, придала своей партии неуклюжее очарование. К сожалению, Клевцов показал себя слабым партнером во многих поддержках и пируэтах пары... Госпожа Александрова сияла намного ярче в сольных и зрелищных сценах, а госпожа Шипулина, точная и гибкая в своих томительных арабесках, прекрасно смотрелась в роли Королевы дриад. Но ничто не могло испортить вечер с ведущей солисткой Шипулиной в роли Китри, и, хотя она выступала с меньшим размахом, чем Александрова, созданный ею образ и ее танец были более совершенны.