выставка живопись
В венецианском Музее Коррер проходит выставка живого классика современной живописи Люсьена Фрейда, которому в этом году исполняется восемьдесят три. Представлены произведения, созданные художником за полвека артистической карьеры. Из Венеции — ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Говорят, что основателя психоанализа Зигмунда Фрейда в придуманной им дисциплине меньше всего интересовала ее практическая польза. Зато живопись его внука Люсьена Фрейда обладает терапевтическими свойствами — его произведения способны помочь многим людям, страдающим от комплексов по поводу недостатков собственного тела. Художник с пристальной нежностью запечатлевает именно то, что табуировано современными канонами красоты, то, что принято игнорировать в живописи и ретушировать на фотографии: дряблые, угловатые, оплывшие тела, мешки под глазами, просвечивающий сквозь редеющие волосы скальп, усталую, воспаленную кожу.
Как любовно он прописывает, например, старческие морщины ее величества королевы Англии, чей портрет он написал в 2000-2001 годах (для выставки в Коррере эту картину любезно предоставила сама Елизавета II). При этом Люсьен Фрейд отнюдь не эстетизирует уродство своих моделей, не любуется их недостатками. Он не эпатирует зрителей отрицанием классических представлений о прекрасном, но просто он существует в принципиально иной системе ценностей. Не столько эстетических, сколько чувственных, в которых накачанное тело не является заведомо более красивым, нежели рыхлое, а юность по определению прекраснее, чем старость.
Люсьен Фрейд пишет, словно бы опираясь не на зрительное, а на тактильное наслаждение: так слепец мог бы восхищаться телами, красота которых не очевидна для зрячего. Сам глаз художника кажется органом не столько зрения, сколько осязания — при взгляде на картины Люсьена Фрейда вспоминается теория, упомянутая современным французским психоаналитиком Дидье Анзье: глаз — это лишь эволюционировавший участок кожи, ставший чувствительным к прикосновению света. Именно в силу этой смещенной живописной чувственности Люсьен Фрейд, которого считают чуть ли не последним реалистом, остается не ретроградом, но современным художником, для которого искусство — это не конвенция, но уникальный личный опыт.
При этом картины художника способны доставить наслаждение самому взыскательному глазу: Фрейд по праву считается одним из самых блистательных живописцев ХХ века. Из изъянов кожи и несовершенств плоти он извлекает изумительные эффекты. Особое пристрастие он питает к рыжим людям с их веснушчатой, перламутрово-бледной или легко краснеющей кожей, и к гладкошерстным собакам. Этих собак — сначала бультерьера, которого он получил в качестве свадебного подарка, а потом трех уиппетов, которые сменяли друг друга у него дома,— художник то и дело подсовывает своим моделям, которых он ощупывает взглядом с той же нежностью, с которой треплют любимых зверей. Причем часто кисть продолжает так же любовно выписывать уже не переливы кожи, но оттенки красок какой-нибудь облупившейся стены или неказистые городские виды со свалками и кирпичными трубами на крышах.
Из художников, так или иначе эстетически близких Люсьену Фрейду, можно назвать прежде всего Фрэнсиса Бэкона, с которым Фрейд дружил,— на выставке есть замечательный портрет Бэкона 1957 года. А в 1954 году Люсьен Фрейд вместе с Фрэнсисом Бэконом и Беном Николсоном выставлялись в павильоне Британии на XVII Венецианской биеннале. Вспоминается еще и Эгон Шиле с его культом угловатых, неправильных тел. Но на картинах Люсьена Фрейда эти мучительно сведенные судорогой желания, как у Шиле, оплывающие и выворачивающиеся наизнанку от невыносимого усилия оставаться живыми, как у Бэкона, словно бы наконец обретают отдых. Люди на его картинах — будь то сам художник, его жена, мать, близкие друзья или персонажи почти парадных портретов, одетые или обнаженные, молодые или старые, находящиеся в одиночестве или предстающие в обществе друзей или партнеров,— могут казаться утомленными, напряженными, апатичными, раздраженными. Но все они выглядят любимыми в некоем грамматическом смысле — каждого из них возможно любить, и он об этом знает.