премьера кино
В киноконцертном зале "Пушкинский" состоялась премьера фильма "Дура" режиссера Максима Коростышевского, раскручиваемого как главная отечественная премьера этого лета. Слишком жалобной и недостаточно развлекательной для летнего блокбастера нашла картину ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Само по себе название "Дура" звучит и выглядит на обильных рекламных билбордах достаточно смешно, если не видеть фильма. Но после знакомства с ним становится понятно, что слово "Дура" в данном случае содержит изрядную философскую претензию, почти такую же по замаху на исчерпывающее определение человеческой сути, как "Идиот". Из произведения Достоевского берется также фамилия князя Мышкина, которая коверкается и наклеивается на неудачливого писателя Мушкина (Евгений Редько), чьи рукописи не тонут, даже будучи сброшены с метромоста в Лужниках. Под каким-то благовидным предлогом литератор попадает в семью сестер-двойняшек бальзаковского возраста. Можно было написать просто "тридцатилетних", но "Дуре" присущ такой стойкий литературный душок, что и французский исследователь повадок несчастных женщин ложится в строку как влитой.
Несчастье двух русских сестер имеет объективные причины: та, которой пришлось рождаться первой, получила от акушерских щипцов травму, несовместимую с тем, что принято считать нормальной человеческой жизнью и адекватным восприятием реальности. Выписан образ заглавной Дуры с любовью и где-то даже изобретательностью, включая такие трогательные черты, как привычка резать правду-матку про прыщики на жопе у сестры и разговаривать по душам с гипсовой ленинской головой, наркотическая зависимость от карбонада и категорическое нежелание мириться с тем, что на шампунь из плаценты пускают живых младенцев.
Олеся Коростышевская играет Дуру со всем отчаянием человека, понимающего: сейчас или никогда. Ее предыдущая большая роль в "Тихих омутах" Эльдара Рязанова шанса проявить себя полноценной артисткой не предоставляла, а общая неприятность имиджа пробивной журналистки работала против актрисы. В "Дуре" ситуация противоположная, максимально выигрышная, но не лишенная риска обнаружить, что кроме старания необходимы еще и природные задатки или, как минимум, элементарное обаяние. При просмотре "Дуры" особенно остро чувствуешь, что жалость и очарованность — два совсем разных чувства, которые в данном случае не смешиваются, как хотелось бы создателям картины. Лишь однажды блаженная и кроткая героиня вдруг проявляет шутовскую проницательность и иронию, пародируя приемы киноактеров, на которых насмотрелась по телевизору. Это короткий энергичный этюд, демонстрирующий и пластичность, и темперамент Олеси Коростышевской, но, к сожалению, исключительный, будто режиссер, в основном долдонивший актрисе и по совместительству собственной жене: "Вышибай слезу", в этот момент отлучился покурить. Но, сделав пару затяжек, вернулся и бодренькую интонацию мгновенно пригасил, а разухабистый музон с литаврами, сопровождающий забавные выходки Дуры, превратил в специальную рыдательную музыку, добивающуюся, пожалуй, обратного эффекта: ну раз уж музыкальные инструменты так старательно сострадают героине, рассуждает ленивый зритель, зачем мне-то присоединяться.
И так в общем-то эмоциональная доминанта достаточно ясна: всех должно быть жалко, включая кумира Дуры, театрального jeune premier, позволяющего снова убедиться, насколько приятный актер Дмитрий Шевченко, который в роли милицейского генерала в "Бое с тенью" давал форменного Микки Рурка. Кроме него благодаря актерской профессии здоровой, хотя и не более умной сестры (Регина Мянник), подвизающейся в амплуа "баба у пристани", ярко и широко представлена закулисная фауна: спивающаяся пожилая травести (Ольга Волкова), падающая со сцены в зал, степенный режиссер (Александр Балуев), без конца репетирующий монолог Катерины из "Грозы", сволочная тюзовская примадонна Татьяна Лютаева, двадцать лет привыкшая забираться на один и тот же бутафорский пень. Однако все эти второстепенные актерские перлы не могут компенсировать провисших главных ролей, схематичных, как в дамском романе, который списывает с Дуриной судьбы протырившийся в несчастную семью писатель. Он настолько же лишен индивидуальности, как и нормальная сестра, чья непривлекательность достигает апогея в эгоистическом предфинальном монологе "Почему я, здоровая молодая женщина?". Это риторическое причитание перекликается с недоумением островской Катерины, которая к концу фильма уже кажется одним из его персонажей, представляющим свою разновидность дурости: отчего же, блин, люди не летают так, как птицы? Кажется, кого-то из персонажей "Дуры" осеняет единственно правильным ответом: оттого, что не могут.