 |
А события эти были разного жанра и формата – тем не менее, всех их объединяет то, что они играют на клиповом сознании масс, и происходили в период активного цветения городских лип. Наиболее важные для меня вещи анализируются по вынужденным причинам в завершении статьи.
В сороковых годах прошлого века легендарный голливудский режиссер Орсон Уэллс заметил: «Чем быстрее мы стали передвигаться, тем меньше времени у нас стало». Это чистая, как горький деготь, правда: если в прежние века мы себе планировали всего одно дело или одну встречу в день, а то и в неделю, то с появлением поездов, машин и самолетов мы уже способны превратить себя в роботов, которые с точностью до минуты совершают ту или иную заданную операцию. Однако пока человек еще сохраняет в себе способность к восприятию информации, не заложенной в его микрочип, ему необходимо внушать или просто предъявлять определенный комплект информации о том, что ему, гражданину общества потребления, необходимо поглотить.
И цивилизация нашла способ подобного влияния на сознание человека в виде клипового стиля, который характеризуется сжатым и ярким языком передачи сведений о явлении. Для каждого конкретного участка жизнедеятельности человека клиповый подход имеет свои особенности, но в целом, все они очень похожи. Мы рассмотрим несколько примеров.
На самом деле, клип изобрели не музыканты и не стремящиеся к постам политики - среди претендентов на пальму первенства фаворитом является знаменитая танцовщица Айседора Дункан. Новый век всеобщего технического обновления и новых ритмов диктовал новые условия и ритмам жизни в искусстве. Для артистки ее жанра Айседора была полноватой даже по тем временам, отчего многие элементы классического танца ей были неподвластны. Она провозгласила манифест «танца естественности»: пуанты, классические позы и драматургия отметались – танец стал свободной хореографической вариацией на популярную мелодию (к примеру, на хиты Баха, Моцарта и Вивальди). Но, что не менее существенно, талантливый психолог Дункан решила, что идеальным вариантом воплощения естественности в плане сценического наряда будет свободный и прозрачный хитон, под которым недвусмысленно блистало нагое тело. Для поствикторианской и позднецарской эпохи такое дело было зрелищем завораживающим.
С 29 июня по 10 июня в столице проходил фестиваль «Московское действо», который как раз был посвящен 100-летию первого выступления Айседоры в Москве. Во время этого марафона многочисленные международные коллективы аутентичного танца показывали свои достижения. Наиболее значительными стали выступления примы американской Школы танца Айседоры Дункан «Лори Белилов энд Компани», Студии пластического танца при РУДН (Москва) и, хочется особо отметить, Международной лаборатории контактной импровизации. Выступления проходили на престижной театральной площадке Международного Дома Музыки, в залах Школы Анатолия Васильева (права которого на их эксплуатацию сейчас активно оспаривает Комитет по культуре г. Москвы) и в подмосковных усадьбах.
Замечу, что печатная пресса в своем черно-белом большинстве подвергла фестиваль массированной критике. Как оказалось, и клиповый подход должен эволюционировать, становится еще более техничным, еще более ритмичным. Со своей стороны, я хотел бы заметить, что гениальность современных постбежаровских постановок и величие достижений мастеров большого балетного стиля отнюдь не призваны лишать всех прочих направлений права на существование. Аутентичному танцу и стилю Дункан нельзя отказать в изысканной простоте, природной гармонии и успокаивающей нонтехногенности. Я бы даже сказал, что представления фестиваля можно воспринимать как некое лекарство против негативных последствий технического прогресса, как релаксацию.
 |
С восходящей звездой живописи Арсиком Власовым в доме-музее Скрябина: причащение музыкой |
Можно даже выделить три основные составляющие подобного перформанса: заводная музыка (как правило, в стиле минимализма или технического латино), танец (что-то среднее между шаманскими плясками и дискотечной эклектикой после второй порции коктейля) и обнаженка (я бы это назвал костюмом в стиле мелодичного минимализма). Все так и произошло: перед представлением своих произведений Арсений принялся, пританцовывая лишь в одних плавках, раскрашивать масляными красками безымянную, как могила героев, барышню. Все это происходило под индо-бразильские ритмы и похотливый визг богемы, после чего деятель искусства и его безымянная натурщица удалились смывать следы культурного преступления.
В то же время, я хотел бы отметить, что Власов сумел найти свою тематическую нишу в живописи – это этника. Примечательно еще и то, что даже такой неполиткорректный любитель классических традиций в искусстве и быту, как я, не может не признать, что работы Арсения талантливы и отнюдь не лишены магических свойств, столь необходимых любому художественному произведению. Возможно, главным их достоинством следует признать органичное сочетание цветовой гаммы в нестандартной форме – а этому научить невозможно, это заложено в самой природе настоящих художников. Напоследок, я не могу не акцентировать тот уже ставший банальным нюанс, что Арсений больше известен на Западе, нежели у себя на родине.
Теперь направим свои стопы и потщимся в театр. Лето – время традиционного фестиваля спектаклей столь нетрадиционного режиссера, как Роман Виктюк. В период гастролей крупных московских театров мэтр не боится конкуренции, о чем с соответствующей моменту миной сообщает тележурналистам различных каналов в ритме чеса. Отреставрированную оболочку совершенно нездешнего по таланту товарища можно наблюдать и в его постоянной телепередаче «Поэтический театр» на ТВЦ.
Хотя последние четырнадцать лет Виктюк кичится тем, что он ненавидит все совковое, никогда не поступится принципами и не изменит своей бендеровской сущности, политическая конъюнктура диктует иное. В конце июня Роман показал два выпуска передачи, снятые по ненапечатанному на листе бумаги распоряжению президента телеканала Олега Попцова и посвященные Великой отечественной войне. Не особенно утруждая себя поиском оригинального решения, Виктюк дал задание студентом своей мастерской (в РАТИ) выучить патриотические песни и стихи. В итоге зрелище вызвало смешанные чувства: с одной стороны «либеральный либерал» Виктюк, как бы выразились авторы романов девятнадцатого века, «сбледнул лицом»; с другой – работа в советском патриотическом репертуаре, воспитанных на памперсах и сникерсах юных адептов театральной философии Виктюка, ничего, кроме суеверного ужаса, вызвать не может (хотя не исключено, что он так сделал нарочно – чтобы поглумиться). Не могу не повториться: лично меня подобное недостойное желание заигрывать с властью сильно покоробило, особенно потому, что, и я этого никогда не скрывал, Романа Григорьевича я уважаю и питаю к нему очень добрые чувства.
Стоит сказать, что именно Роман Григорьевич является главным проводником клипового подхода на театральные подмостки, и его очередная премьера («Последняя любовь Дон-Жуана») тому полное подтверждение. Рецепт его успеха прост до неприличия: беспроигрышный выбор музыки (буду объективен: Виктюк первейший эрудит в самых разных музыкальных жанрах), броские своим вычурным эстетизмом мизансцены и обнаженный торс премьера Дмитрия Бозина (артиста яркого, с огромным энергетическим и эротическим зарядом, но, к сожалению, одинакового во всех ролях). Действие разворачивается не как плавно перетекающее (легато), а скорее как последовательность звонких и отточенных мизансцен, каждая из которых есть самодостаточный клип. Клипы Роман любит делать и на репетиции: кто мог их видеть воочию – тот знает, какое это удовольствие наблюдать за волшебством, с помощью которого режиссер развоплощает актеров и мастерит действо.
Кроме того, я бы покривил совестью, если бы не признал того, что Роман сумел выработать свой неповторимый и отчетливо узнаваемый стиль, что спектакль пестрит режиссерскими находками (к сожалению, все чаще цитирующими позапрошлые открытия), а главное, не может не вызывать уважения его последовательное отстаивание своих философских императивов. Виктюка можно по праву считать один из немногих режиссеров-философов: для него суррогат любви неприемлем, для него форма, в которую облачается искусство, и есть содержание. Важнейшая же идея Виктюка, которую он многократно раскрывал в своих постановках, но которую пока не сформулировал в единой словесной формуле, с моей точки зрения, могла бы звучать так: душа – это награда, а вовсе не общедоступный атрибут тела, и все человеческие несчастья, и невозможность счастья именно от этого и происходят.
Последний фаворит Олега Табакова, «чисто конкретно» делающий карьеру в столице Кирилл Серебренников, не особенно комплексуя, взял на вооружение клиповый метод Виктюка и стал штамповать кассовые штуки: недавняя премьера «Леса» в МХТ – тому прекрасное подтверждение. Герои Островского живут под советские шлягеры, типа «От зари до зари» (помните фильм «Песни моря» с Даном Спатару) или «Куимбра, мой город чудесный» в исполнении всесоветской любимицы Лолиты Торрес. Естественно, обеспеченная публика определенного возрастного контекста исходит слюной и спермой и даже не обращает внимания на то, что происходит на сцене.
Политические мероприятия также стали проноситься в ритме клипов. В прошлом месяце я побывал на двух занятных встречах: одна с Ириной Хакамадой (в клубе «Деловое собрание»), другая – с Михаилом Горбачевым (в здании мэрии на Новом Арбате). Программа простая: 1. благодарность высокому гостю за визит; 2. рассуждение о том, как бы нам получше обустроить жизнь на Руси; 3. фуршет.
 |
ФОТО: Ъ  С валькирией либерализма Ириной Хакамадой в саду Эрмитаж |
На вопрос о том, кого Ирина видит единым кандидатом от либералов на президентских выборах, она сказала, что «такой человек есть», но его имя она пока не назовет. Попутно она пожелала удачи Михаилу Касьянову и заметила, что Рыжков-младший «хороший парень, но всегда второй». По поводу дела Ходорковского было совершенно справедливо заявлено, что «процесс показательный», а потому несправедливый. Про «конец света в Москве» профессиональный экономист заявила, что в такой огромной организации, как ведомство Чубайса, менеджмент в теории не может быть эффективным.
Встреча с Горбачевым была посвящена юбилею перестройки и сильно отдавала скукой: главный гость собрания много говорил о социал-демократическом пути России, о своих достижениях, о том, что ездит по миру с лекциями (в залах собирается несколько тысяч человек, а билеты стоят по 150 не наших единиц). Как старый функционер, Горби, конечно, не мог не польстить нынешнему вождю, отметив большие достижения президента Путина в такой сложной ситуации. Под сложной ситуацией Михаил Сергеевич, видимо, подразумевал шальной рост цен на нефть. Забавно было наблюдать, как его лицо преобразилось и приобрело хамовато-снисходительно-величественный вид, когда окружающие его «бывшие» принялись льстить и акцентировать внимание на иерархическом принципе выступлений.
К сожалению, именно клиповое сознание постепенно уничтожает способность человека к глубокому анализу: анализ требует времени, размышления, осознания причинно-следственной связи. Именно из-за стирания этого навыка люди стали более черствы ко всякого рода сообщениям о преступлениях, убийствах и т. пр. Даже крупномасштабные терракты-трагедии в психологии масс стали, чуть ли не привычным делом. И я хотел бы как можно отчетливее обратить внимание читателя: пока мы не осознаем причин трагедий, пока мы не откроем глаза на истину, о которой не принято писать, так как ее квалифицируют как «неполиткорректную» - мы будем приносить страшные жертвы, причем все чаще и чаще.
Еще, что называется, позавчера надо было осознать, что пора забыть все прежние противоречия геополитического толка, пора похоронить все байки про агрессивные планы НАТО, про соперничество Европы и США: сегодня, когда уже полным ходом идет новая мировая война, у всех у нас есть общий совершенно конкретный враг. А чтобы это мое высказывание было верно дешифровано, я хочу заметить такую, казалось бы, очевидную и школьнику штуку, которую, однако, частенько ставят с ног на голову. Поймите: в лондонском и в московском метро, в Нью-Йорке, Израиле и в Испании вас уничтожают не баскские националисты, не их ирландские товарищи и не давным-давно почившие русские эсеры. Международный терроризм имеет единый этнический и, так сказать (я все стараюсь выискивать иносказательные термины), идеологический корень, который был агрессивен с самого начала (с седьмого столетия), но который только в век прогресса западного оружия и западных средств массовых коммуникаций привел к истинной техногенной катастрофе.
Мы сами в период недальновидного противостояния («холодная война») совершили это перевооружение, а еще более недальновидные доморощенные философы левацкого толка заставили правительства стран Западной Европы сотворить ошибку, которая будет стоить жизни нашей цивилизации: какой смысл сейчас ужесточать въезд эмигрантов из всем известных стран, когда они уже миллионами живут в европейских столицах и терроризируют своих благодетелей, да еще и множатся, как не скажу кто. Все, ребята, ржавчина уже внутри. Они забыли историю падения Римской империи: главу про Антония и Клеопатру им хотя бы заменили фильмами, а вот про варваров они, очевидно, наслышаны только по комиксам.
Политкорректность – это чума нового века: выросшая из недр прогресса этики западной интеллигенции, она стала неадекватно применяться по отношению к инородным элементам, которые, естественно, и не собирались следовать законам чужой цивилизации, хотя и всегда были не прочь принять денежное пособие на десятого отпрыска (читай - малолетнего преступника), или гуманитарную помощь от «врагов-иноверцев». В итоге, мы сами себя гробим – одуматься надо было еще позавчера.