«Предприниматель — это разумный авантюрист»

Владелец российской сети отелей «Мартон» Андрей Марченко рассказал, за что на него завели уголовное дело, а также о том, стоит ли в современной экономической ситуации идти в гостиничный бизнес и почему лучше всего вкладываться в «кирпич».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Вы подозреваетесь в крупной неуплате налогов. Расскажите, когда на вас завели уголовное дело и почему?

— Это началось в 2020 году. Я не знал, что у налоговой инспекции есть практика пересчитывать предыдущие периоды. В данном случае речь идет о 2017-2019 годах. И вот вы ведете бизнес, исправно платите налоги, и в один прекрасный день к вам приходят и сообщают, что возможно был недобор в бюджет.

Я работаю в шести регионах России, активно занимаюсь строительством. Год-полтора проверяли всех наших контрагентов. В результате выявили недоплату в размере 97 млн руб. Я с этим не согласился и подал иск в Арбитражный суд Краснодарского края, чтобы обжаловать результаты проверки. Судебное разбирательство длится пять месяцев, ведутся экспертизы.

При этом налоговая инспекция наложила обременение на две моих гостиницы общей стоимостью свыше 400 млн руб. Так что, если суд подтвердит, что мы что-то упустили, оплата долга гарантирована. Тем не менее 14 марта в шесть часов утра ко мне ворвались 20 вооруженных людей в касках.

— Чем закончился обыск?

— Они перевернули весь дом, изъяли $1,5 тыс. у жены и 200 тыс. руб. у меня. Мне кажется, искали что-то другое. Это происходит не впервые. Подобное было в 2020 году. Еще один обыск — в ноябре прошлого года. Меня об этом даже не уведомили. Только на записях камер видеонаблюдения мы обнаружили, как в наше отсутствие на территорию моего дома пробрались люди в форме. Это какой-то 37-й год! Через суды мы нашли, кто это был. Я обжаловал их решение, и суд признал вторжение в частную собственность незаконным. Последний обыск я тоже буду обжаловать в суде, потому что я за собой никакой вины не чувствую.

Я считаю, что такие методы подрывают авторитет нашего государства, нашего правительства. Президент неоднократно говорил, что нужно перестать «кошмарить» бизнес. Мы платим налоги, создаем рабочие места, занимаемся благотворительностью, помогаем нашей армии. И вдруг такое отношение — неизвестные мне люди в масках врываются без предупреждения, обсуждают мои вещи, фотографируют мой дом, осматривают мою семью. У меня в собственном доме нет ощущения безопасности.

Если у вас есть вопросы, вызовите в налоговую инспекцию, запросите документы, дайте человеку возможность доказать свою невиновность. А если он что-то упустил, недоплатил, то пусть заплатит. Зачем устраивать этот цирк и запугивать бизнес?

— Речь идет о том, что вы строили что-то…

— Да, шесть отелей. Все более или менее крупные предприниматели каждые три месяца проходят камеральную проверку. В ходе этих регулярных проверок у налоговой инспекции вопросов ко мне никогда не возникало. Я и не думал, что документы придется предъявлять заново и что-то сверять снова, а многие из них уже и не сохранились.

— Есть предположения, чем и когда закончится это дело?

— Я точно не могу знать, но думаю, что примерно, года через полтора. Экспертиза будет назначена, она покажет, есть неуплата или нет. Если есть — я не исключаю наличия ошибки бухгалтера — я все выплачу. Возможно, будет уточнение суммы. В целом, сама налоговая инспекция, когда выставила мне долг по налогам, указала, что злого умысла они не видят.

— В чем суть уголовного дела?

— В бизнесе есть понятие «предел управляемости». Я не могу объять необъятное. Я работаю в шести регионах нашей страны, и где-то выгоднее было сдать гостиницы в аренду проверенным людям, которых я лично знаю, что я и сделал.

По версии следствия, с 2017 года в связи с расширением бизнеса мой доход превысил 150 млн руб., в результате чего я утратил право на упрощенную систему налогообложения и должен был перейти на общую систему, но я этого не сделал. А это означает, что я недоплатил около 100 млн руб. дополнительных налогов уже по общей системе, однако налоговая инспекция пытается доказать, что я дробил бизнес. Я этого не делал. Да, бренд один, но под ним работали разные предприниматели, живущие в тех регионах, где находятся гостиницы. Это разные бизнесы, совершенно не связанные затратами и никак не связанные по выручке. Бренд, при этом, работает с каждой гостиницей как отдельная и налогооблагаемая надстройка, которая позволяет выстраивать правильный маркетинг, информировать потенциальных клиентов, гарантируя им предсказуемое сетевое качество.

— Вы помогаете участникам СВО. Расскажите об этом.

— Мы оказываем помощь 58-й армии: покупаем многое, включая воду и еду. Я коренной краснодарец, но два года моего детства жил в Жданове. Сейчас это Мариуполь, для меня это родное место. Мы уже 14 раз возили туда гуманитарную помощь. Были там еще в апреле, когда город сильно обстреливали. Люди сидели в подвалах и не могли выйти. Им даже не столько еда нужна была, сколько вода.

Летом мы забрали детей из Донецка: одну группу направили в Волгоград, другую — в Краснодар. Я предоставил в их распоряжение свои гостиницы, оплатил дорогу и проживание. Мы возили их в горы, на море. Дети хоть какое-то время пожили нормально и увидели, какая красивая Россия и как здесь живут люди.

— Сначала пандемия, теперь спецоперация и частичная мобилизация... Как все это сказалось на бизнесе?

— Бизнесмен всегда находит какие-то выходы, какие-то варианты. Во время пандемии я всем сотрудникам в два раза сократил зарплату, возможности платить просто не было. Кто-то уволился, но большинство осталось. У меня люди работают по 19 лет. Коллектив в бизнесе — это самое сложное. Многие спрашивают, почему я не открываю гостиницы на побережье. Потому что в таком бизнесе сезонность — работаешь два-три месяца, потом ты теряешь коллектив, а через год набираешь заново.

— Сезонность бизнеса — это главная причина, почему у вас нет гостиницы на море?

— Да, я оттягивал это решение. Но, возможно, скоро появится отель в Анапе. Там с этим немного проще, потому что курорт становится круглогодичным. Кроме того, это не коммерческая история. Если я куплю эту гостиницу, то отдам ее для лечения военнослужащих.

— Как размер города влияет на перспективы гостиничного бизнеса?

— Мне интересны только миллионики — Краснодар, Ростов-на-Дону, Волгоград, Воронеж, Нижний Новгород и отдельно вторая культурная столица — Калининград. В последнем население всего 500-700 тыс., но все равно туристы едут туда постоянно, загруженность гостиниц неплохая.

— Почему отелей «Мартон» до сих пор нет в Москве?

— Очень дорого. Москва рассчитана на иностранных гостей. Сейчас потихоньку перестраивается, в столицу возвращается российский турист. Я рассматриваю этот город не с точки зрения доходности, а скорее в плане достойного продвижения, представления бренда.

— А есть планы на зарубежье?

— Мне очень нравится Сингапур. Недавно мне показывали несколько отелей в Дубае. Смотрим, ищем. Неизвестно, какая ситуация будет в стране и мире, сейчас все очень зыбко.

— Во сколько вы оцениваете свой бизнес?

Налоговая оценила в 13 млрд руб. Когда меня спрашивают, во что вкладывать, я всегда отвечаю — в кирпич. Он в любом случае будет стоить столько, сколько ты в него вложил. А если это кирпич в бизнесе, то от него будет еще и отдача.

— С чего вы начинали?

— В советское время ценилось ремесло. Мои родители были врачами. Папа был хирургом, получал зарплату около 150 руб. Он брал отпуск за свой счет, и мы ехали на побережье — в Ялту, Гурзуф. Мы занимались цветной фотографией. Делали это лучше всех. Папа тогда мог заработать 1500 руб. за день. Правда это считалось нетрудовым доходом, за что можно было получить срок до 15 лет.

После увольнения из армии я продолжил заниматься фотографией. Заработал в Ялте в 1991 году 15 тыс. руб. Мне очень хотелось машину, а девятка тогда стоила около 30 тыс. руб. Я попросил родителей добавить. Они посоветовали положить на сберкнижку, что я и сделал. Через год, после сумасшедшей инфляции, этих денег мне хватило только на билет до Ялты. Больше я никогда не клал деньги на сберкнижки. Тем не менее ремесленник тогда зарабатывал хорошо. Я ездил по аулам, фотографировал деток, новогодние праздники, свадьбы.

— В бизнесе вы сделали ставку на сауну и почасовую оплату — почему? На какого клиента ориентируетесь?

— Прежде всего мы рассчитываем на людей ниже среднего достатка. Я считаю, что среднего класса в России нет. Есть люди богатые и чуть ниже среднего. Поэтому важно держать невысокую цену, что не всем нравится, потому что таким образом цены демпенгуются. Но у людей должен быть выбор. Плюс таким образом нарабатывается клиент (в среднем на это уходит два года). Почасовая оплата удобна и рабочим, которые могут остановиться в гостинице на несколько часов, принять душ, отдохнуть, и людям, которые ожидают рейс, и многим другим. При этом загруженность в гостинице сезонна, а люди работают постоянно. Скорректировать это помогают допуслуги, в том числе сауна.

— А что еще монетизируется в гостинице?

— Минибар, общепит, баня. Но я не занимаюсь ресторанным бизнесом, так как это требует отдельных компетенции и постоянного присутствия.

— Какая должна быть заполняемость гостиницы, чтобы она прошла порог безубыточности?

— Минимум 30%, потому что очень дорого обходятся коммунальные услуги, электричество, вода. А чтобы приносила прибыль — 50-70%.

— А у вас какая средняя заполняемость?

— Порядка 70-80%.

— Сколько должно быть номеров в гостинице, чтобы она была рентабельная? Некоторые называют минимальную цифру в 50 комнат.

— Мой бизнес таков, что раскрутить можно и несколько номеров. Я начинал с сауны и трех номеров. Сейчас хочу открыть гостиницу в очень красивом здании в Ростове-на-Дону на 11 номеров и с двумя саунами — на дровах и электрической.

— Как вы считаете, Крым, горная Адыгея, Сочи, Геленджик — перспективные места для ведения бизнеса?

— В Крыму надо сделать паузу. Для развития гостиничного бизнеса там нужен аэропорт. Адыгея интересна. В Сочи слишком большая конкуренция — там все занимаются гостиничным бизнесом. Если среди 500 гостиниц поставить 501-ю, ты в любом случае не станешь лучшим. Геленджик очень нравится, скорее всего, там откроемся.

— А Абхазия?

— Я наводил справки. Мне рассказали, как некоторое время назад одного состоятельного и очень непростого человека в Абхазии украли и потребовали большой выкуп. Искали все — правительство, ФСБ, и в итоге все равно пришлось заплатить. С такой обстановкой — неинтересно для бизнеса. Надеемся что там все будет развиваться и будет больше безопасности.

— Если бы сейчас начинали бизнес, пошли бы в индустрию гостеприимства?

— Нет. Это очень долгие деньги. Два года назад окупаемость составляла восемь лет, а сейчас — 12. Большие проекты могут доходить до 20 лет окупаемости.

— И все же, если очень хочется, то куда лучше пойти в гостиничном бизнесе?

— Если вы будете вкладывать душу, то разницы нет. Деньги можно зарабатывать на всем. Кемпинги, глэмпинги, большие или маленькие гостиницы. Должна быть предпринимательская жилка. Я считаю, что предприниматель — это разумный авантюрист.

Я сейчас мечтаю купить хороший участок у реки в Мостовском районе, построить там классный ресторан. Кроме того, мы ищем хороший источник, скважину. Хочу разливать хорошую, не уступающую, например Сан Пеллегрино, качественную воду.

— Как, на ваш взгляд, должен развиваться Краснодар, чтобы стать городом притяжения людей?

— В Краснодаре нужно разрешить строить небоскребы, выкупать кварталы, расширять улицы, строить метро или развивать трамвай — иначе город скоро просто встанет. Если реки мешают метро, нужно углубляться. В Питере же смогли как-то сделать.

Мы саму Россию не видели и не знаем. Я постоянно изучаю обстановку в других регионах. У нас самый красивый край в мире! Мне также нравятся Мариуполь, Воронеж, о котором мы почти ничего не слышим, Ростов-на-Дону, где огромные проспекты и бизнес кипит. Вся страна должна молиться на город умников и город-труженик Нижний Новгород. На Кубани же нет ни одного крупного завода. Все закрылось. А там это все сохранили.

Читайте нас в Telegram