выставка архитектура
В Лондоне в Музее Виктории и Альберта открылась выставка "Десять лет Стирлинга". Stirling Prize — это премия Королевского общества британских архитекторов (RIBA), претендующая на роль одной из наиболее престижных наград в мире. О ее судьбе размышляет ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Джеймс Стирлинг, британский архитектор, умер в 1992 году. В 1989-м он получил Притцкеровскую премию, и в честь него Королевское общество британских архитекторов решило утвердить национальный архитектурный приз. Сценарий статьи о выставке десяти лауреатов премии вроде бы складывается сам собой. Дело в том, что в прошлом году фестиваль "Зодчество", где вручается главная национальная премия в области архитектуры, незаметно справил свое десятилетие, и тут открываются большие перспективы для иронического сопоставления. Правда, нашему национальному призу не десять лет, а всего пять. Пять лет мы не могли придумать, как его назвать, а потом, за неимением у нас своего Джеймса Стирлинга, решили назвать "Дедалом" в честь древнегреческого архитектора, построившего лабиринт Минотавра. Но это тоже пикантно, у них — Стирлинг, а у нас — Дедал, так сказать, дед и генерал в одной морфеме, причем наш дед младше их Джеймса на пять лет. А дальше можно сопоставить, скажем, творчество лауреата Стирлинга бюро "Вилкинсон--Эйр" с творчеством, скажем, Михаила Посохина, и все пойдет само собой.
Нет, действительно, какая достойная премия и как у нас все иначе, чем у них. Например, у них приз Стирлинга в 1997 году получило бюро Стирлинга, а у нас в 2004 году "Дедала", премию Союза архитекторов, получил председатель Союза архитекторов Юрий Гнедовский. Но Стирлинг-то к этому моменту был покойный, и музыкальную школу в Штутгарте, за которую наградили его бюро, заканчивали уже без него! А у нас Юрий Петрович находится в добром здравии, дай ему бог, но он был и председателем фестиваля, и сам же и стал его лауреатом. Или вот, например, у нас самый прогрессивный, хай-тековский, можно сказать, лауреат "Дедала" Андрей Боков, он премирован и за стадион "Локомотив", и за спортивный комплекс в Крылатском, он, попросту говоря, неоднократный Дедал России. А у них самый прогрессивный, хай-тековский и неоднократный лауреат Стирлинга — лорд Фостер. Лорд Боков отличный архитектор, но рядом с постройками лорда Фостера его хай-тек кажется немножко таким хэнд-мейд. Или даже не немножко.
Но чем больше стараешься развить эти иронические настроения, тем хуже получается. Вот не настолько они лучше нас, чтобы всерьез издеваться. Так бывает, что ждешь катарсиса от, так сказать, патентованного средства наслаждения, а он не наступает. Казалось бы, что может быть прекраснее выставки лауреатов одной из самых престижных архитектурных премий за десять лет? А нет катарсиса.
Вот, например, в 1999 году премию получил Ян Каплицкий (бюро Future Systems) за проект крикетной площадки для лордов в Лондоне. Ну и ничего особенного, между прочим. Скажем, Андрей Боков в то же время делал проект стадиона для собачьих бегов для высших чинов МВД, и совершенно ничем не хуже получилось. Или, например, в 2000 году премию получил Уильям Олсоп за библиотеку Пекхама в Лондоне. У нас таких проектов, конечно, не было, потому что библиотека по формам выглядит как шестидесятническая автобусная остановка, сильно испорченная хулиганами — исписанная графитти и разбитая. У нас, конечно, таких проектов нет, потому что Юрий Лужков их не одобряет. Но вот смотришь на нее и думаешь: а может, и хорошо, что не одобряет? Какая-то она уж слишком испорченная, прямо гнездо порока, а не библиотека.
Я хочу сказать, что очень много среди лауреатов каких-то малоизвестных и неинтересных зданий. И тут вот еще на что обращаешь внимание. Премию дают десять лет за здания, выстроенные в Британии или британскими архитекторами. За это время в Лондоне, скажем, сэр Ричард Роджерс выстроил Millenium Dome. Очень известное здание, с прыжков по которому начинается последняя серия "Джеймса Бонда". Или, скажем, Николас Гримшоу построил сады "Эдем", которые фигурируют в том же фильме, и зрелище это завораживающее. Да, еще Херцог и де Мерон открыли новую галерею Тейт, о ней писали газеты просто всего мира. Да, а еще сэр Норман Фостер перестроил Британский музей и построил Мост тысячелетия, и это главные туристические места сегодняшнего Лондона. И кроме того, все эти десять лет в Лондоне работала Заха Хадид, и она стала второй британской лауреаткой Притцкеровской премии.
И ни одного из этих зданий не заметили и не премировали. Это прямо талант надо такой иметь — пройти мимо самого очевидного. Но что интересно, если вспомнить лауреатов нашего "Зодчества" за тот же период, то получится ровно то же самое. Самыми известными, лучшими архитекторами последних пяти лет стали Владимир Плоткин, Юрий Григорян, Андрей Савин и Михаил Лабазов, Михаил Белов, Михаил Филиппов и Сергей Скуратов. Ни один из них не получил главной национальной премии.
Почему это происходит у нас, понятно: "Дедал" — внутрисоюзная премия, а у союза слишком много внутрикорпоративных проблем. Этих архитекторов постоянно обходят крупные чиновники и функционеры самого союза. Но глядя на британскую премию, невольно начинаешь думать, что, может быть, и у них то же самое? Мы с британцами решили премировать архитекторов одинаково. А именно — есть союз архитекторов, пусть он этим и занимается, и его суждение оказывается последней инстанцией. Но вот перед нами итоги десяти лет работы по такому сценарию. Не следует ли из них абсолютно однозначный вывод — ничего не получается? То есть не совсем ничего. Получается премия, которая дается каким-то важным членам закрытого клуба и при этом почему-то называется национальной.