Генеральный директор Большого театра АНАТОЛИЙ ИКСАНОВ рассказал ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ о планах на время ремонта.
— Еще в феврале вы думали, что реконструкция вообще не начнется.— Это была минутная слабость. Теперь госэкспертиза утвердила проект. К тому же главный подрядчик представляет собой структуру одной из крупнейших в России АФК "Система". А это не только гарантия выполнения работ, но и гарантии финансовые в случае задержки госфинансирования — у нас это прописано в контракте. Так что закрылись мы вовремя и теперь должны сделать так, чтобы в марте 2008 года зритель вошел в зрительный зал, а артисты вышли на сцену.
— Из госбюджета вам выделили гораздо меньше средств, чем вы просили. Чем придется пожертвовать?
— Думаю, немногим. За последние четыре года было семь вариантов реконструкции. Это последний, в нем мы ужались со своими претензиями и пожеланиями до минимума.
— А другие вам больше нравились?— Конечно, были варианты более удобные для нас. Но мы ужимали наши требования ради того, чтобы сохранить здание как памятник архитектуры. Мы не можем трогать исторические несущие стены, поэтому от многого отказались. Конечно, мне нравилось, когда у сцены были почти равноценные "карманы" слева, справа, сзади — больше возможностей менять декорации. Но все-таки вторая сцена будет. Мы глубоко уходим под землю, поэтому появится возможность смены декораций и в вертикальном направлении, и в горизонтальном, и под арьерсценой будет пространство. Если дадут меньше денег, ремонт просто растянется. Какие-то вещи отложим. Как Парижская опера. Они сделали основные дела, открылись, а реставрационные работы в зрительской части закончились только в мае прошлого года. У нас реальна такая ситуация. Может быть закрыт Бетховенский зал. Нам главное, чтобы открылся главный вход, главное и белое фойе, зрительный зал и сцена с закулисной частью.
— Исторические интерьеры не изменятся? А то ваши предшественники сделали в бенуаре евроремонт с барными стойками.
— Нет, конечно. Ну разве что адаптируем кое-что для удобства зрителей. Должны же быть пандусы для инвалидов, дополнительные лестницы эвакуационные — в XIX веке все-таки были другие правила пожарной безопасности. Все буфеты-туалеты вынесем в подземную часть. А зрительская часть будет отреставрирована научно.
— На все это потребуется миллиард долларов.— Не знаю, кто первый назвал эту сумму. На встрече с президентом говорилось о 25 миллиардах рублей, но это предварительно, до подтверждения госэкспертизы. Не надо забывать о том, что реконструируется не только основное здание, надо освоить огромное подземное пространство, провести сложнейшие работы с фундаментом плюс перестроить дом 3/5 за нашим театром. Там будут репетиционные залы для хора и оркестра — как ни странно, в Большом их до сих пор нет. То есть фактически объем площадей Большого увеличится в два раза. Причем только за счет ухода под землю. И все здания будут соединены переходами — настоящий подземный город. В понедельник состоится расширенное заседание у Германа Грефа по проблемам финансирования реконструкции на 2006-2008 годы. Он должен подтвердить цифры госэкспертизы, тогда можно уже закладывать их в бюджет России на шестой-восьмой год.
— И каковы эти цифры?— Боюсь называть — они все время уточняются. К тому же эти деньги идут не через театр, поэтому суммы меня не интересуют. Меня интересует, чтобы вовремя начали, качественно сделали и вовремя закончили.
— Как отразится конфликт между Михаилом Швыдким и Александром Соколовым на реконструкции Большого?
— Если сейчас проводить кадровые манипуляции, для реконструкции это будет ужасающе. Потому что никто так досконально не знает дела, как Швыдкой: он проводил переговоры во всех верхних эшелонах власти. Если сегодня придет, не дай бог, кто-то другой, все может вернуться вспять. Хотя не думаю, что это произойдет. Надеюсь, Александр Сергеевич извинится публично перед сотрудниками бывшего и нынешнего Министерства культуры — ведь многие остались на своих местах, работают на тех же этажах, где и при Швыдком.
— Будете ли вы использовать сцену Кремлевского дворца?— Да придется, куда деваться. Там пойдут большие балеты — "Дочь Фараона", "Спящая красавица", "Легенда о любви", "Собор Парижской богоматери". Только постараемся ограничить число зрителей, чтобы не было задержек спектаклей. Скажем, продавать только партер. Думаю, хватит четырех-пяти спектаклей в месяц, надо же загрузить наших ведущих солистов.
— На время ремонта вы ограничите прием артистов?— Это значит запрограммировать себе кадровый провал лет через десять. Поэтому все лучшее будем брать обязательно.
— После ремонта в квартире хочется избавиться от старой рухляди, начать новую жизнь. Вы не собираетесь воспользоваться моментом?
— Обязательно. Будут продолжаться структурные изменения, причем уже с осени. Недавно на Новой сцене попробовали дать подряд шесть спектаклей "Мадам Баттерфляй", и практика показала, что это абсолютно нормально.
— Значит, постепенно будете переходить к блочной системе формирования репертуара?
— Для русского театра это нереально, но какие-то элементы ввести надо. Тогда можно лучше отрепетировать спектакли, избежать травм. Ведь их количество в балете увеличилось из-за того, что они сегодня танцуют классику, завтра — Баланчина. А мы еще хотим, чтобы в репертуаре Большого театра были и современные балеты. И эти три года дадут возможность поэкспериментировать, ведь каждая новая постановка — удачная, неудачная — это движение, поиск.
— Кстати, об экспериментах. Скандал по поводу "Детей Розенталя" многие, в том числе и вы сами, связывали с грядущей реконструкцией.
— Во время этого конфликта некоторые деятели писали Фрадкову просьбы о снятии генерального директора. С тем чтобы пришел другой и взялся за реконструкцию. Они только не поняли, что гендиректор Большого не имеет доступа к деньгам. А когда поняли, отстали. И все.
— И когда в Федеральном агентстве вам продлевали контракт на следующие пять лет, конкуренции уже не было?
— Абсолютно никакой. Даже обидно.