После того как Владимир Путин завершил свой ответ журналисту французской газеты, среди его российских коллег начался большой переполох. Они интенсивно обменивались впечатлениями, сводившимися к тому, что ничего подобного за три года от президента никто не слышал.
Иностранные журналисты помалкивали. Потом ко мне подошел немец с вопросом, правильно ли он все понял. Этот немец хорошо, как ему казалось, знал русский язык. Я повторил так, чтобы он понял. Этот журналист очень обрадовался и побежал передавать новость в редакцию. Потом оказалось, что таких, как он, было немало.
Выяснилось, что синхронист перевел фразу российского президента "Приезжайте к нам в Москву... и я буду рекомендовать сделать операцию таким образом, чтобы у вас больше ничего не выросло!" так: "Приезжайте к нам в Москву... и мы вас с радостью примем!" По этой причине многие иностранные корреспонденты самого главного-то и не услышали.
Зато потом, когда разобрались, очень оживились. Некоторые решили, что под шумок могут запросто присвоить себе славу человека, задавшего Путину этот вопрос: "Не думаете ли вы, что, уничтожая террористов, на самом деле уничтожаете целый чеченский народ?" Так, уже на следующий день по крайней мере два человека утверждали, что это они авторы вопроса. Один из этих журналистов заперся в своем бюро в Брюсселе и на все звонки отвечал, что да, это он спросил Путина про Чечню, но никаких интервью давать не намерен. Люди удивлялись, ведь звонили ему по другому поводу и никто у него не собирался брать никакого интервью. Но после этих слов сразу, конечно, хотелось взять, и не одно.
У журналистов "кремлевского пула" иностранные корреспонденты на следующий день, уже в Осло, интересовались, чем, по их мнению, вызван такой резкий ответ. Ответить было нечего. И тогда некоторые иностранцы выдвигали свою версию происшедшего. По ней выходило, что во всем виновата российская сторона. Дело в том, что вопросы про Чечню не были предусмотрены на этой пресс-конференции: было решено не портить праздничного настроения, вызванного тем, что ЕС и Россия наконец-то договорились по Калининграду. Но, когда российский журналист нарушил договоренность и задал вопрос про Чечню датскому премьеру, все и началось.
Это похоже на правду. Впрочем, тут была одна тонкость: датский премьер не должен был вести пресс-конференцию. Эта честь могла принадлежать кому угодно – и Хавьеру Солане, и Романо Проди, сидевшим за столом на пресс-конференции. И о том, что не датчанин будет вести пресс-конференцию, тоже договорились, хотя еэсовцы почему-то не спешили давать обещание именно по данному пункту. А когда лидеры пришли на пресс-конференцию и датский премьер-министр дал слово Владимиру Путину, стало ясно, что именно эта договоренность не сработала. Тут-то посыпались и все остальные. С российской стороны сразу прозвучал вопрос в нескольких частях к датскому премьеру. Самым невинным пунктом был такой: чем Аслан Масхадов отличается от бен Ладена? (Была и первая часть вопроса, обращенная к Владимиру Путину: просьба прокомментировать итоги саммита. Но даже российский президент признался, что так заслушался второй частью, что совершенно забыл, о чем спросили его самого.)
Тут же, видимо, сработал запасной вариант и у еэсовцев: встал журналист "Ле Монд" и спросил Владимира Путина про уничтожение чеченского народа. А уж наш президент не обманул ничьих ожиданий и ответил так, что последняя фраза сразу стала претендовать на то, чтобы затмить знаменитое, но выработавшее свой пиаровский ресурс "мочить террористов в сортире".