"Из недр его вопли: 'Хлеба!' до седьмого доходят неба" Очередная поездка президента Ельцина по России традиционно состояла из выяснения отношений с очередной лоббирующей группой (аграрии), очередных умиротворяющих обещаний (держать цены на нефть) и очередного демарша по вопросам внутренней политики (президент посулил применить власть к разнуздавшимся "патриотам").
В эпоху всеобъемлющего кризиса наибольший экономический (а следовательно, и политический) вес приобретают ресурсопроизводящие регионы, в первую очередь нефтяные и аграрные: первые производят валюту, вторые, по выражению Сталина, "валюту валют", т. е. хлеб. Поэтому география поездок и Ельцина, и его конкурента Хасбулатова постоянно сводится к визитам к двум вышеназванным типам удельных князьков.
На сей раз сильная засуха и плачевное финансовое положение страны, не позволяющее далее в прежних количествах сеять хлеб на Дону, а собирать урожай в Канаде, побудили президента направиться в ведущий хлебородный регион — Краснодарский край, чтобы как-то договориться с аграриями, придерживающими хлеб. Хотя Ельцин продолжал настаивать на нынешней госцене: "У нас позиция четкая: 10 рублей за килограмм, эта цена устраивает большинство", в последнем можно усомниться, так как, по словам самого же Бориса Николаевича, край, имея 3 миллиона тонн зерна, сдал по казенным ценам только 164 тысячи тонн (0,5%). Согласно Ельцину, некоторые аграрии настаивают на цене 13 руб./кг; согласно другим сообщениям, 15 руб./кг — тот минимум, начиная с которого аграрии вообще проявляют интерес к разговору. В результате бесед с аграриями, похоже, вполне уверенными в том, что они держат центральное правительство за глотку, Ельцин убедился в том, что перед ним стоит дилемма: с одной стороны, предлагаемая земледельцами цена означает, что цена на хлеб может дойти до 40 рублей за каравай, что при российских гастрономических традициях опасно, а с другой стороны — не продовольственные же отряды посылать, тем более что представители казаков, с которыми также пообщался президент, вряд ли внушили ему уверенность в том, что принудительные хлебозаготовки сулят организаторам удачу.
Дилемма осталась нерешенной, тем более что традиционная для развивающихся стран проблема ценовых ножниц между промышленной и сельскохозяйственной продукцией повернулась к Ельцину еще и другой стороной. Увещевая аграриев не вздувать цены, Ельцин в то же время сам подвергался увещеванию со стороны монопольного производителя сельхозтехники — завода "Ростсельмаш", который так вздул цены на свою не находящую сбыта продукцию, что министр экономики Андрей Нечаев счел его кандидатом #1 на образцово-показательное банкротство. Ростсельмашевцы уверили Ельцина в том, что комбайны их производства сулят России изобилие, после чего президент резко раскритиковал разрушительные планы Нечаева (т. е. благословил завод и далее не считаться с платежеспособным спросом), так что в результате смысл его призывов к совести аграриев остался вовсе неясным.
Посетив далее Калмыкию, президент по традиции предоставил республике налоговые льготы: отныне она может оставлять в своем распоряжении 50% производимых ею товаров, включая экспортные (нефть, газ, меха). Таким образом, Ельцин, вероятно, пытался решить проблему, где взять деньги на рекультивацию калмыцких земель, пришедших в результате деятельности московских гидростроителей (канал "Волга — Чограй") в состояние полнейшей деградации. Чтобы успокоить обитателей следующего пункта поездки — граждан Омска, города, в экономике которого большое место занимает нефтехимия, президент объяснил, что в 1992 году можно ждать лишь одного частичного повышения цен на нефть, что либерализация цен на энергоносители будет оттянута до конца 1993 года и что давлению МВФ, требующего сделать это как можно скорее, президент не поддастся.
Подводя итог странствиям, Ельцин выступил перед омским адмхозактивом, где и произошел ожидаемый политический демарш: президент пришел к выводу, что хватит миндальничать с национал-патриотами — по сообщению Ельцина, против "трудоросса" Анпилова и генерала Стерлигова возбуждены уголовные дела по обвинению в попытках насильственного захвата власти. Таким образом, параллели между сегодняшней Россией и Веймарской Германией делаются совсем разительными: в точности как после провала "пивного путча" на скамье подсудимых оказываются "национальный барабанщик" и бравый генерал.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ