История государственно-правовых институтов демонстрирует досадный изъян: теоретическими рассуждениям в этой области предавались одни светлые умы (Платон, Аристотель, Монтескье), а практическими делами в этой области занимались другие (Аттила, Чингис-хан, Наполеон, тов. Сталин). Обновленная Россия в лице Р. И. Хасбулатова решила преодолеть этот досадный разрыв. Руслан Имранович, временно завершив свою практическую государственную деятельность преобразованием газеты "Известия", направился в Сочи, где его ждет теоретическое поприще: там из-под спикерова пера должна выйти книга "Власть". Вероятно, говоря о любимом предмете, Р. И. Хасбулатов сумеет теоретически обосновать практически реализуемую им концепцию слияния парламента, суда, правительства и прессы в некий "новый органон", каковой органон и сумеет вывести нашу Родину из нынешних трудных обстоятельств.
Концепция "нового органона" должна особенно пригодиться в ходе предстоящих нудных разбирательств по поводу понравившихся спикеру газет. В былые времена граждане, отчаявшиеся добиться правды, слали — в зависимости от степени своей враждебности к советскому государственному и общественному строю — либо жалобу в ЦК КПСС (копию в КГБ СССР), либо обращение к ООН (копию в ЦК КПСС и КГБ СССР). Теперь граждане, прослышав, что проф. В. Д. Зорькин — справедливый человек, дружно адресуют все свои жалобы в Конституционный суд, как бы соединяющий в общественном сознании и свойства ЦК КПСС, и свойства ООН. Не удержался от этого и министр печати М. Н. Полторанин, точно решивший засудить зарвавшегося спикера. Однако суд, все более проникающийся мудрым житейским принципом "на каждый чих не наздравствуешься", по поводу постановлений ВС РФ о средствах массовой информации выразился в духе: "Я глупостей не чтец, а пуще образцовых" — и порекомендовал М. Н. Полторанину подать на Р. И. Хасбулатова в мировой суд, оставив высокий ареопаг в покое. Членов ареопага можно понять: делу КПСС не видно конца; высокому присутствию смертельно надоели свидетели защиты, дружно объясняющие, что КПСС всегда была бедна, как церковная мышь, и невинна, как юная голубица; впереди свидетели обвинения, которые, со своей стороны, как затверженный урок, будут говорить страшные ругательства типа "тоталитарный монстр" и "преступная мафия", — и при одной мысли, что вскорости придется объявлять тоталитарным монстром еще и прогрессивный парламент, судейским делается скучно и томно.
Покуда власть законодательная витает в сочинских эмпиреях, а власть судебная томится на слушаниях касательно родной партии, власть исполнительная в лице Б. Н. Ельцина занимается проблемами землепашества и скотоводства. Решив ликвидировать кризис с хлебозаготовками, Борис Николаевич отправился в Краснодарский край, где у него в некотором роде получился ремэйк знаменитого фильма И. А. Пырьева — "Кубанские казаки - II". Во всяком случае представшие Б. Н. Ельцину сюжеты столь не новы, что президент вполне мог бы, обращаясь к аграрному вопросу, исполнить прочувствованную арию: "Каким ты был, таким ты и остался..." И точно: как во времена Л. И. Брежнева, земледельцы Кубани снаряжают на уборку хлебов передовые звенья — особенно славится ударным трудом звено им. Александра Стерлигова (звеньев им. Германа Стерлигова пока не обнаружено) — того самого генерала-патриота, которого на этой неделе Б. Н. Ельцин пообещал засадить в казенный дом. Не менее традиционными (но скорее в духе Н. С. Хрущева) были уверения дирекции намеченного министром экономики А. А. Нечаевым к образцово-показательному банкротству завода "Ростсельмаш", что 150 хитроумных комбайнов этого завода (никем ныне не покупаемых) — это именно тот архимедов рычаг, который повернет отчизну к небывалому плодородию и принудит Канаду покупать дешевый российский хлеб. Когда же Б. Н. Ельцин тягался с аграриями о сходной цене на хлеб, все опасались, что его постигнет конфузная судьба И. В. Сталина — "Наш агитатор (тов. Сталин так скромно назвал самого себя) два часа убеждал держателей хлеба сдать хлеб для снабжения страны, а кулак выступил с трубкой во рту и ответил ему: 'А ты попляши, парень, тогда я тебе дам пуда два хлеба'". От плясок Б. Н. Ельцин все же воздержался, но после общения с прижимистыми аграриями, кажется, понял прочувствованную скорбь, звучавшую в словах тов. Сталина, — "Убедите-ка таких людей".