Команда екатеринбургского художника Тимы Ради (р. 1988) за тринадцать лет творческой деятельности стала одним из наиболее оригинальных явлений в российском уличном искусстве, с равным успехом играя на нескольких полях, легальном и нелегальном, поэтическом и политическом.
«Что мы будем делать завтра, если сегодня некому верить?», 2021
Фото: Тима Радя
«Что мы будем делать завтра, если сегодня некому верить?», 2021
Фото: Тима Радя
Этот текст — часть проекта «Обретение места. 30 лет российского искусства в лицах», в котором Анна Толстова рассказывает о том, как художники разных поколений работали с новой российской действительностью и советским прошлым.
В октябре 2010 года самый длинный мост Екатеринбурга, Макаровский, превратился в самое большое произведение современного искусства в общественном пространстве: под определенным углом зрения вдруг стало видно, что вся конструкция с массивными арочными пролетами, соединяющими берега Городского пруда, покоится на огромных костяшках домино. Оказалось, группа уличных художников на протяжении нескольких ночей красила плоские бетонные опоры моста, так что они уподобились игральным костям,— в итоге вышла визуальная метафора, поэма о тяжести и хрупкости, иллюзия, идеально вписанная в городскую среду. Несколькими месяцами ранее в Петербурге группа «Война» изобразила гигантский фаллос на разводящемся Литейном мосту, показав сакраментальный символ труженикам Большого дома на Литейном проспекте, каковая акция прославила арт-активистов на весь мир. Взвесив все за и против, екатеринбургская администрация благоразумно решила, что художества на устоях Макаровского моста не подрывают устоев государства,— домино, которое моментально сделалось важной городской достопримечательностью, осталось на своем месте, самозваных муралистов, которым по закону грозил штраф, оставили в покое. В индустриальном городе-гиганте начинался бум уличного искусства: на смену фестивалю «Длинные истории Екатеринбурга», отдавшему бесконечные бетонные заборы в распоряжение художников, спешил фестиваль «Стенограффия», в воздухе носилась идея брендировать мегаполис как «столицу российского стрит-арта». «Твой ход» был одной из первых работ Тимы Ради и своего рода манифестом: в природе нет ничего вечного и незыблемого, опоры любого моста когда-нибудь сложатся, как домино, во власти человека менять ход вещей. Понять этот поэтический жест в политическом смысле было сложнее, чем остроумно-хулиганский жест «Войны» в Петербурге.
Команда, выступающая под именем Тима Радя, сложилась в Екатеринбурге в 2010 году; о ее создателе, идеологе и художественном руководителе, Тимофее (Тиме) Раде, известно лишь, что он — философ по образованию. Впрочем, не только по образованию, но и по отношению к слову, пространству и времени, по видению истории и политики. По немецко-романтической тоске по необъятному — многие его работы обращены к «звездному небу надо мной». Стрит-арт вообще склонен к философии, и эта улично-партизанская философия обыкновенно сводится к несколько упрощенной дуалистической картине мира, где деньги и капитализм — зло, а свобода и анархия — добро. Картина мира Тимы Ради сложнее, как и способ существования в системе искусства, допускающий сотрудничество с институциями, но требующий вечно ускользать от контроля: большинство художественных интервенций в городской среде делалось на свой страх и риск, без всякой внешней поддержки; некоторые создавались для биеннале, фестиваля, арт-резиденции или музея; средства, полученные от продажи фотографий старых работ (он к тому же талантливый фотограф), шли на новые независимые проекты. И хотя сохранность произведений в общественных пространствах во многом зависит от того, были они сделаны легально или нелегально, самовольный «Твой ход» жил относительно долго и счастливо дожил до капитальной реконструкции Макаровского моста.
Два первых проекта Тимы Ради относятся к весне 2010 года: ко Дню космонавтики на стенах зданий Екатеринбурга, внесшего большой вклад в советскую космическую программу, появились плакаты, которые воспроизводили первые полосы газет разных стран, сообщавшие о полете Гагарина; ко Дню Победы в «Городке чекистов», где в годы войны помещался пункт записи в добровольцы, появился фотоколлаж — мозаика в виде многократно увеличенного халдеевского «Знамени над Рейхстагом» была составлена из тысяч не столь знаменитых, «рядовых» военных снимков. В то время ностальгия по стране, победившей фашизм и покорившей космос, была общим местом анархистско-левацкого уличного искусства, однако желание выразить идею коллективности советских достижений, трудовых или воинских, посредством медиума, в самом принципе коллажности, говорило об оригинальности художественного почерка.
Тима Радя: «Кто я такой, чтобы учить этих людей жить?»
Прямая речь
Фото: из личного архива Тимы Ради
Фото: из личного архива Тимы Ради
- О тексте на улице
Я хорошо помню чувство, которое возникло у меня во время учебы на философском факультете. Я был поражен не только тем, как глубоко люди понимали мир уже две с половиной тысячи лет назад, но и тем, насколько поверхностно это понимание воплощено в реальности. Было решено сократить этот разрыв, так сложился мой художественный язык. Для меня всегда было важно, чтобы этот язык был заметным и понятным, но при этом обладающим нужной глубиной (как верно заметил Кирилл Кто — эгалитарным, а не элитарным). Поэтому я выбрал улицу и текст. Улица — это прямое действие, текст — максимально эффективный медиум. - О присвоении текстов художника
Такое происходит постоянно, но не думаю, что кто-то сможет меня удивить после того, как были выпущены сосиски с надписью: «Я бы обняла тебя, но я просто сосиска». Я спокойно смотрю на это, потому что не считаю тексты, как и работы в городе, своими,— они общие. - О работе в других странах и трудностях перевода
Если говорить про поэтические работы, то сложностей нет, они универсальны. Особенно когда есть хороший переводчик, для меня это человек не только глубоко понимающий и чувствующий язык, но и близкий по духу. С политическими работами сложнее. Можно сделать сильное политическое высказывание в любой стране, но я не чувствую в себе такой интенции. Скажем так, кто я такой, чтобы учить этих людей жить? - О партизанском и легальном
Партизанская работа первична, это высшая лига. Работа в легальном поле важна для меня как исследование. В первую очередь масштаба — не только пространственного, но и временного. Это здорово помогает разобраться в том, как устроен город, взгляд зрителя и звучание художественного высказывания. - О политическом действии
Конечно, стрит-арту не обязательно иметь политическое содержание, но для хорошего стрит-арта политическое содержание обязательно. Такое высказывание может стать политическим действием — вот что действительно важно, а не попадание в поле «искусства». - О переживании недолговечности
Временность делает работы по-настоящему живыми. Мне жаль потемневшие картины в тяжелых рамах.
Между тем оригинальность — не то, к чему стремится Тима Радя: так, например, прекрасно зная, что акции с сожжением слова «будущее» устраивали многие, он тоже поджигает слово «future», но колоссальные буквы, сгорающие в пейзаже где-то в окрестностях уральской столицы, совсем иначе прочитываются в России летом 2020 года, когда видео с огненным ритуалом безнадежности разлетается по социальным сетям. Язык принадлежит всем, но речь уникальна, и слово, сказанное по внутренней необходимости здесь и сейчас, становится искусством в силу своей особенной способности рифмоваться с конкретным местом и моментом, создавая сообщества сочувственных слушателей,— уже в 2010-м главным жанром команды Тимы Ради делается текстовая интервенция, слова художника звучат на стенах, крышах и забытых билбордах. «Улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать» — третья работа Тимы Ради, инсталляция в виде книжной мозаики, складывающейся в известный родченковский портрет Маяковского с папиросой, посвящалась одному из любимых поэтов — о том, что это художник с поэтическими амбициями, можно было догадаться с самого начала.
«Пусть все услышат мое молчание», «Я бы обнял тебя, но я просто текст», «Долой смерть!», «Я конечно мало знаю о тебе, а ты обо мне, но теперь у нас есть кое-что общее», «Чем больше света, тем меньше видно» — смысл любого текста раскрывается во всей полноте, только если известен контекст, но многие из высказываний Тимы Ради зажили своей жизнью, не как вкрапленные в ткань города узлы вербально-визуального синтеза, а как бездомная поэзия. Вначале казалось, что политическая платформа этого искусства сведется к градозащитным выступлениям, попыткам спасти родные руины от агрессивного девелопмента. И «Абажуры» — инсталляция на проспекте Ленина в Екатеринбурге, возобновляющаяся каждую зиму, в самое темное время года, когда два фонаря на бульваре чудесным образом преображаются в домашние торшеры,— выглядели как заявка на присвоение и одомашнивание городского пространства. Однако в манифесте 2013 года «Все, что я знаю об уличном искусстве», ставшем экспонатом Музея стрит-арта в Петербурге, говорится о том, как важно спасать руины человеческих душ, и это задача не для одной лишь отвлеченной поэзии.
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
В декабре 2013-го на стенах екатеринбургских руин можно было прочесть статьи Конституции РФ, гарантирующие гражданам демократические свободы,— трафаретами для надписей как будто бы послужили омоновские щиты. В марте 2014-го, когда Кремль торжественно принимал Крым в состав России, на билборде перед полпредской резиденцией в центре Екатеринбурга была оставлена пророческая «Записка президенту», где говорилось, что «все пули, выпущенные русскими и украинцами друг в друга, полетят через года». А 3 августа 2016 года на Пироговской набережной в Петербурге возникли легендарные слова «Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков!» — так Тима Радя отметил сорокалетие первого политического граффити в СССР, сделанного художниками Юлием Рыбаковым и Олегом Волковым на стене Петропавловской крепости в знак протеста против преследований независимого искусства.
Характерно, что у работ, в которые первоначально не вкладывалось какое-то эксплицитно политическое содержание, начинается собственная политическая карьера. Неоновые буквы вопроса «Кто мы, откуда, куда мы идем?», установленные на крыше Уральского приборостроительного завода еще в 2017-м, в рамках Уральской индустриальной биеннале, сложились в протестный лозунг 31 января 2021 года, когда полицейские стали вытеснять сторонников Алексея Навального на лед Городского пруда,— благодаря одному отзеркаленному снимку, сделанному с вершины небоскреба, слова и люди срифмовались в аллегорию репрессивной бессмысленности и абсурда. Поэзия абсурда близка Тиме Раде, это заметно по множеству работ, скажем, по текстовой инсталляции «Все это не сон», загорающейся неоном среди сосновой чащи в одном из скверов Выксы. Но политика не позволяет оставаться в сфере чистой поэзии: «Что мы будем делать завтра, если сегодня некому верить?» — слова из песни «Записка президенту» группы I.F.K., написанные на бетонном заборе в центре города, приветствовали екатеринбуржцев, выходивших на протестные акции зимой 2021 года.
Шедевр
«Жить — прошлым!»
2022
Фото: Тима Радя
Фото: Тима Радя
Невозможно найти поэтическую формулу, которая точнее и лаконичнее описывала бы политический и мировоззренческий поворот, определяющий облик России последнего десятилетия. И невозможно было бы найти более точное время и место для того, чтобы инсталлировать эту формулу в пространстве Екатеринбурга. 12 июня 2022 года на крышах двух многоэтажек на проспекте Космонавтов появилась огромная надпись «Жить — прошлым!» — когда-то на этих же самых конструкциях держались слова «Наша цель — коммунизм!»,— тире и восклицательный знак остались от старого советского лозунга, демонтированного в незапамятные времена, но не до конца, как и устаревшая идеология, умело прикрывавшая имперские амбиции прогрессивно-интернационалистской риторикой. Послание, обратившее футурум в перфект, постепенно развертывается перед глазами зрителя-читателя, движущегося по проспекту, и проспект, получивший свое романтическое имя в 1962-м, в самом начале «космической эры», как принято было говорить в СССР, становится участком подлинного настоящего страны, вечно выпадающей из реальности ради смутного будущего или непредсказуемого прошлого. Спустя два дня работники коммунальных служб ликвидировали несанкционированное произведение искусства, однако оно сохранилось на видео, фотографиях и в истории — как главное художественное высказывание 2022 года.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram