Подлечилась Ольга Волкова
В Словению едут за здоровьем. Причем что бы у кого ни болело — на все в Словении есть своя вода. Об этом знали еще римляне, погружавшие в здешние воды своих раненых и недужных легионеров. Римский армейский курорт в городке Птуй, в те времена называвшемся Петовией, пользовался среди военных невероятной популярностью. Ну, новые руки и ноги у римских солдат все-таки не отрастали, однако их раны заживали куда быстрее, что позволяло им скорее вернуться в строй и продолжить свою захватническую деятельность во славу Римской империи. И с тех самых пор народная тропа к водам Словении никогда не зарастала.
Вот, например, Добрна, как курорт существующая уже шестьсот лет. Крошечный городок — пять домов, один бар, одна церковь, населения, судя по всему, человек двадцать,— и сотни курортников, жаждущих здоровья и красоты. И они это получают — многие, приехавшие на костылях, уезжают, бодро шагая без всякой опоры: вода Добрны идеально помогает лечить ревматизмы, травмы и заболевания органов движения. В результате по вечерам в баре отеля "Вита" происходят танцы.
А чего же и не потанцевать, если в процессе погружения в воду Добрны у человека подлечились сердце и кровеносная система, диабет и давление, пищеварение и вообще весь организм. Я уж не говорю об урологии и гинекологии. Иные бесплодные пары уезжают отсюда уже практически втроем.
Впрочем, здоровому человеку сюда тоже есть за чем ехать — например, за обретением неземной красоты, которую в Добрне получают, не выходя из отеля "Вита". Бассейн просто, бассейн под открытым небом, где, пока верх загорает, низ подвергается обработке могучими водяными струями, от чего происходит похудение, исчезновение целлюлита и укрепление всего организма вне зависимости от того, сколько этот организм накануне позволили себе съесть и даже выпить. Сауна просто, баня хамам, баня русская (для русского человека она кажется несколько холодноватой, но хлипкие европейцы выдерживают там не больше пары минут). "Дом на лугу", самый продвинутый в Словении центр красоты, где массируют, мажут грязью, подсоединяют к улучшающим внешность машинкам, сажают в булькающие ванны, стимулируют, очищают, омолаживают, формируют и выводят лишнюю жидкость, потерю которой можно немедленно восполнить напитком из местных трав.
После чего у каждого нормального человека наступает ощущение собственного совершенства и вообще великолепия, что все это как-то с непривычки пугает. Хочется предаться какому-нибудь небольшому пороку. Например, объесться.
Словенцы включили в свою кухню лучшие блюда, которые ели и пили их захватчики. Ведь римляне, немцы, австрийцы, итальянцы, французы — все они в свое время рассматривали Словению как свою неотъемлемую часть. (Это каким же упрямым народом надо быть, чтобы, наплевав на иностранных оккупантов, сохранить в неприкосновенности свой язык, один из древнейших славянских языков, в котором даже есть двойственное число, прочими славянами давно забытое.) Так вот: спагетти — не хуже чем в Италии, ветчина типа пармской — по-моему, гораздо лучше, чем в Парме, свиная рулька убедительнее немецкого аналога, штрудель вкуснее, чем в Вене. А вино — вино, в смысле виноград, сюда приехало еще вместе с древними римлянами. С тех пор оно здесь есть, а больше нигде его и нет — словенцы свое вино сами делают, и сами же и выпивают, ничего не отдавая на экспорт: самим мало. Еще бы не мало — если несколько раз за вечер составлять "гроздь"! "Гроздь" — местная праздничная манера выпивания, когда все имеющиеся за столом пьющие граждане одновременно поднимают бокалы и соприкасаются ими в воздухе. Получается фигура, похожая на виноградную гроздь. В процессе дружного чоканья надо издать нечеловеческий крик, а потом выпить все до дна. Через три-четыре "грозди" трезвых за столом уже нет, а отказ от вывоза вина за границы страны выглядит не экономической странностью, а жизненной необходимостью.
А можно выпить и самогона с клубничным послевкусием — это в ресторане при ферме. Пища здесь простая крестьянская, и после трапезы становится окончательно понятно, почему сюда пришлось ехать на машине, хотя ферму от отеля отделяет от силы километра два: туда-то, положим, любой бы дошел, а вот насчет обратно есть сомнения. А послеужинное время можно провести, например, в казино, очень удачно расположенном прямо напротив того места, где вы только что мазались чем-то страшно полезным.
Самогон — но исключительной экологической чистоты — предлагается еще и на исторической мельнице, на которой всем командует некрупный мужчина с интригующим именем Отон Самец. Господин Самец живет с мамой, которой исполнилось 86 лет, что не мешает ей лично печь экологически чистое печенье из вручную смолотой муки. На самом деле для полноты экологичности на этой же мельнице можно и остановиться — в прелестных номерах, исполненных в словенском стиле. А 86-летняя хозяйка будет вас кормить хлебом собственной выпечки из муки собственного помола.
Другой словенский курортный городок, Рогашка Слатина, тоже богат разными водами, в том числе и со страшной скоростью очищающей организм водой "Донат". Но если Добрна — это милая деревня, то Рогашка — маленький, но город — выполнена в несколько имперском стиле (по масштабам Словении, разумеется). Отель "Гранд Рогашка", вопреки комическому названию, весьма внушителен, ибо имеет ряд колонн и вообще сильно напоминает московский Большой театр, только без лошадок на фронтоне. Фронтон "Гранд Рогашки" украшен могучими обнаженными младенцами-атлантами, видимо символизирующими то богатырское здоровье, которое можно здесь получить.
По имперским же коридорам отеля бродят люди в белых халатах, нога за ногу ползущие получать красоту и здоровье. Что до красоты, тут ее прямо тут и производят — в Рогашке есть косметическая фабрика "Афродита". Маленькая, но делающая все — от шампуней и до капельного увлажнителя для особо сухой кожи граждан, перешагнувших известный возрастной рубеж.
А напротив косметической фабрики раскинулся пивной заводик, что выглядит очень символичным, ибо все же редкий человек настолько уперт и зациклен на своем здоровье и внешнем виде, что готов лечиться, лечиться и лечиться, а больше вообще ничего не делать. Вечером по главной прогулочной аллее Рогашки Слатины бродят толпы людей, ищущих — и куда бы им теперь потратить все это обретенное здоровье? Есть куда, конечно,— за невинными дверьми пиццерий таятся порочные винные погребки, где из бокалов неустанно составляются "гроздья", и где есть все, что нужно для того, чтобы утром опять захотелось немного подлечиться.
Столицей всей этой очаровательной страны является город Любляна, чей единственный недостаток заключен в его размерах. Только разбежишься, настроишься на пристальный осмотр средневекового центра — а центр уже и закончился. Поэтому печаль, появившаяся при известии о том, что жить мы будем в отеле "Монс", который не в центре, а на окраине города, оказалась напрасной: от глухой лесистой окраины до самого что ни на есть древнего центра оказалось ровно пять минут пути. Древний замок на горе; речка, мосты, узкие улочки, очень приятно по всему этому бродить. В случае с Любляной надо быть очень талантливым человеком, чтобы умудриться потеряться на всех трех с половиной улицах этого чужого незнакомого города.
Столичный статус Любляны не мешает ее жителям вести неторопливый образ жизни. Часами обедать в кафе на набережной, вести беседы за бокалом вина, неторопливо шествовать, а не бежать сломя голову по своим делам... Здесь даже собаки ходят нога за ногу — все это очень расслабляет.
И вдруг на центральную площадь города врывается кричащая толпа в одинаковых майках и с флагами. Ну, толпа — это сильно сказано, в толпе человек пятнадцать, но вопят они так, как будто их как минимум сто. Оказывается, Словения кого-то победила не то в синхронном плавании, не то в метании молота. Это надо же по такому поводу так разгорячиться! На усмирение болельщиков на всякий случай даже направили целых две полицейских машины — а то как бы чего не вышло.
Да ничего не вышло, покричали и ушли, и флаги скрылись за памятником словенскому поэту, чье имя я, к сожалению, забыла. Впрочем, про него я помню главное — он писал исключительно на словенском, а тогдашние власти этого не одобряли, они хотели, чтобы все происходило по-немецки. Поэт совершил гражданский подвиг, за что ему и положен памятник.
Однако, несмотря на такое мужество этого человека, дама его сердца так и не ответила ему взаимностью. И теперь зеленый (не от тоски, просто памятник позеленел) деятель культуры вечно смотрит на дом, где жила жестокая красавица, ныне выполненная в виде своего барельефного изображения. Такие вот словенские Ромео и Джульетта, Лаура и Петрарка, Тристан и Изольда, Дафнис и Хлоя, Данте и Беатриче и остальные исторические парочки непростой судьбы.
Словенский флаг — он точь-в точь как наш, такой же бело-сине-красный. Это еще раз подчеркивает глубинную общность всех славянских народов — хотя, конечно, при составлении "грозди" эта общность ощущается гораздо сильнее.