В Нижегородском театре оперы и балета прошла премьера «Кармен». Оперу Бизе поставили теперешний главный дирижер Нижегородской оперы Дмитрий Синьковский и режиссер Елизавета Мороз. Рассказывает Алексей Парин.
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
Фото: Ирина Гладунко / Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина
До премьеры в Нижнем Елизавета Мороз проработала ассистентом режиссера в Большом театре добрых восемь лет, что называется, «много повидала», делала интересные спектакли малого формата, а теперь впервые взялась за крупное. Ей удалось создать многоуровневый спектакль, в центре которого — умелая режиссерка Кармен, от начала до конца определяющая действие на сцене. Одетая на протяжении всего представления в полудлинное черное бархатное платье, она в «Хабанере» истово целует зеркало сцены, прижимает к себе занавес — как самые дорогие ей вещи на свете. В конце второго акта, в тот момент, когда всех охватывает восторг освобождения, семеро участников ликования поднимают вверх транспаранты: если читать на одной стороне, получается Theatre, а на другой — Liberte. То есть театр и свобода суть воплощения одного и того же.
Так ли это? У Кармен многое не получается на сцене, и ей приходится туго: насоветует применять насилие — и сама же от него страдает. И во всеобщей пляшущей свалке хористок в колышущихся юбках ей вообще-то нет места. И весь этот театр она сама при всей своей увлеченности явно недолюбливает. И, собственно говоря, она сама нарочно в конце доводит Хозе до удара навахой, потому что она не только постановщица, но и женщина: ей надо, чтобы он на нее «завелся». А потом как бы ненароком, на последних тактах оперы, она целует его с неподдельной страстью.
На основной сюжет, феминистский и замкнутый на себя, Мороз наложила массу дополнительных слоев. В первой половине на сцене только солдаты и женщины, что как будто бы резонирует с текущей социальной повесткой в России, и замена севильских детей из либретто на женщин, которые злобно обматывают голени солдат портянками, производит гнетущее впечатление. В третьем акте бесконечная череда баулов напоминает об извечном отечественном челночестве, которое бурлило в 1990-е годы и, кажется, снова оживает (в более окультуренном виде) теперь. Но в этих баулах на сцене оказывается не санкционный товар, а всякая театральная хрень: марионетки, балетные пачки и прочие проявления «театральной свободы».
У каждого компонента в спектакле обнаруживается своя «вишенка на торте». Виртуозно придуманные Денисом Шибановым подвижные декорации оборачиваются в конце огромной величественной конструкцией с резными быками — под стать «Аиде» на Арене ди Верона. Многочисленные умело и нетривиально смастеренные костюмы (художники Ольга и Елена Бендицкие) то и дело взрываются особо придуманными сюрпризами. Художник по свету Александр Романов во множестве использует полузабытые висячие светильники, но так точно и современно оперирует ими, что залюбуешься. Иногда даже кажется, что идей и красок слишком много, но это та избыточность, которая предпочтительнее скудости.
Кармен Натальи Лясковой, прошедшей сложную школу у Константина Богомолова, ставившего ту же оперу в Перми, безупречно встроила в себя новый облик: и вокально, и актерски она убеждает нас в том, что именно в женщинах надо искать спасение от всех ужасов земли. Невероятно вырос в смысле мастерства Иван Гынгазов (в Нижнем Новгороде Германа в «Пиковой даме» исполняет он один, притом что Синьковский перебрал 70 кандидатов): он умело переходит от роли ассистента режиссера к «живому» Хозе без всякой натуги, а дикую ревущую страсть в финальной сцене поет так самозабвенно и школьно одновременно, что диву даешься. Итальянский голос Венеры Гимадиевой наполняет лоском роль «Микаэлы из-под палки» (навязанную ей в том спектакле, который создает Кармен), и вообще все солисты очень хороши: их французский практически безупречен и чист даже в коротких разговорных диалогах. Упрека заслуживает разве что великолепный певец Гарри Агаджанян в роли Эскамильо, который не сумел настроить свой голос на тесситуру Тореро, но, правду сказать, эта партия теперь мало кому дается: Лисицианы и Раймонди перевелись.
Зато стоящие дирижерские работы определенно не перевелись. Дмитрий Синьковский (это вторая его работа на большой сцене — первой была «Пиковая дама»; см. “Ъ” от 22 сентября 2022 года) взвинчивает музыку Бизе до предела. Иногда даже слишком взвихряет ее, движет в сторону Россини, но в целом вся музыкальная фактура обладает благородством и свежестью. И в редкой энергетике этой «Кармен» свобода и театр точно уживаются.