Продолжается выставка "Арх-Москва". Вчера и сегодня на выставке работает жюри, которое подведет итоги работы в воскресенье. О наиболее интересных проектах "Арх-Москвы" — ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Архитектор Юрий Григорян представил на выставке два проекта театров. Один — новая территория Театра на Таганке, второй — театр Mercury на Рублевском шоссе, где он же проектирует для Mercury "деревню роскоши". Оба театра не столько похожи, сколько похожи их макеты. Оба выполнены из полос ржавого металла, которые, как зубья, торчат из ландшафта, образуя сложное, хаотическое пространство. В недрах этих пространств неожиданно обнаруживаются фойе и зрительные залы театров.
Эффект этих макетов неожиданный. Ржавый рыжий металл, материал не слишком приятный, вдруг начинает выглядеть какой-то драгоценной антикварной фактурой, отчасти напоминающей выцветшее золото театральных драпировок. И сам хаос пространств, который образуют эти металлические скалы стен, непонятно как становится чем-то вроде авангардного антиквариата. Так, будто пространство оврагов вдоль обочины Рублевки и таганских дворов с их бандитской геометрией нарисовал, скажем, Эль Лисицкий и они сохранили не только колотый строй хаоса, но даже и фактуру его полустершегося карандашного рисунка на антикварной кальке.
У нас последнее время много думают о театрах, конкурс на Мариинку и реконструкция Большого театра подхлестнули процесс. Никто уже давно не представлял театр как чисто художественный концепт, и сама возможность увидеть архитектуру так — как очень свободную скульптуру — впечатляет. Все остальное — то, что театр, собственно, растворяется в городе, оказывается продолжением каких-то уже сложившихся пространств и как-то театрализует все эти пространства на пути к себе — уже следствие этой художественной полноценности скульптуры.
Архитектор Николай Лызлов представил проект дома на Масловке в Москве. Сначала, когда глядишь на его стенд, даже не понимаешь, в чем дело: довольно занудные схемы, теория — не завлекает. Правда, рядом со стендом стоит макет, и там уже лучше понятно, в чем дело. В общем, он изобрел новый тип дома. Каждая квартира в двух уровнях, в каждой — двусветный зал и пространство в пол-уровня этажа, и путем сложной комбинаторики (в дом надо еще запихнуть коридоры и лифтово-лестничные шахты) там, где в обычном доме умещается две квартиры, здесь — три. Первоначально эту типологию открыл Николай Гинзбург в доме Наркомфина в Москве, потом переоткрыл Ле Корбюзье. Николай Лызлов придумал несколько принципиальных поворотов, которые, во-первых, позволили приспособить этот тип дома к московским санитарным и инсоляционным нормам, во-вторых, применить эту типологию в элитном жилье (дом — клубный). Это просто архитектурное изобретение, какие бывают раз в пятьдесят лет и входят во все учебники. Архитектору необходимо срочно патентовать этот тип дома.
Архитектор Михаил Филиппов представил на "Арх-Москве" комплекс из трех частных домов в Подмосковье, глядя на которые сначала не понимаешь, что перед тобой. Кажется, что это архитектурные разрезы частей дома, и все смотришь на подрамнике, где же, собственно, дом целиком. Потом понимаешь, в чем идея. Дома выстраиваются как разрезы классических зданий — не как классический храм или вилла, а как ее часть. Это поразительно эффектно, потому что дом сразу же начинает выглядеть как таинственная античная руина, только очень обостренная, неожиданная, очень театральная. Деконструкция сегодня — один из мейнстримов авангардной архитектуры, Филиппов придумал деконструкцию классики, причем такую, которая вырастает из самой классики. Никому до него в голову не приходило, что главное средство деконструкции — это собственно архитектурный чертеж, разрез, проекция. Это какое-то радикальное обновление классического языка, в некотором смысле изобретение, подобное лызловскому.
Разглядывая эти работы, недоумеваешь, как все же странно устроена наша главная архитектурная выставка. Мы сгоняем на эту выставку около ста русских архитекторов, каждому даем по пять квадратных метров и предоставляем зрителю ориентироваться самостоятельно. Это требует известной степени квалификации. Кроме того, мы приглашаем на выставку иностранцев и каждому из них даем по залу, устраиваем им мастер-классы и бесконечные интервью с прессой, весь Центральный дом художника заклеен их физиономиями, а по радио там постоянно напоминают, когда состоится их лекция. Тут не нужно квалификации, чтобы понять, кто главный. Само собой получается, что есть безликий русский колхоз и есть светлые западные звезды, у которых запредельно прекрасная архитектура, поразительный интеллектуальный уровень и великолепное качество презентации работ, какое нам и не снилось. Это все равно как если бы мы устроили кинофестиваль, и в нем все русские фильмы крутились бы одновременно в ста маленьких телевизорах, а иностранные показывались бы нормально, в кинозалах. Вроде никто специально не продумывает этой программы национального самоунижения, но результат налицо. Все три упомянутых архитектора — неоднократные лауреаты той же "Арх-Москвы". Может быть, стоило бы подумать о том, чтобы показать на ней их персональные выставки в более пристойном формате? У них есть что показывать.