Roisin Murphy "Ruby Blue" (Echo)
Бывшая солистка группы Moloko Розин Мерфи на сегодняшнем концерте в саду "Эрмитаж", скорее всего, проигнорирует "Sing It Back" и прочие "молочные" хиты. Это, конечно, против правил, но только не в случае с Мерфи. Чем глубже погружаешься в ее первый сольный альбом "Ruby Blue", тем больше хочется услышать, как звучат "вживую" именно эти песни, тем более что Moloko выступали здесь год назад, и, с одной стороны, live-версию "Sing It Back" мы уже видели, а с другой, ясно, что насытиться зрелищем Розин Мерфи, выступающей на сцене, невозможно никогда. Для работы над самостоятельным дебютом рыжей пожирательницы роз и нижнего белья был ангажирован авторитетный электронщик Мэтью Херберт. Первый трек, "Leaving the City", безусловно, наводит на мысли об электронных экспериментах, но чем дальше, тем яснее, что его дар все-таки поставлен на службу — песням и голосу. Кажется, вокал Розин Мерфи даже превосходит ожидания тех, кто полюбил ее за Moloko. Созданные в союзе с Хербертом номера имеют, безусловно, песенные очертания, но ход мысли соавторов радует стремлением к максимальному расширению палитры. И если шлягерный номер "Night of the Dancing Flame" (трек #4) открывает череду песен с джазовым настроением, то в середине альбома Розин Мерфи обращается к поп-минимализму, а девятая дорожка, "Ruby Blue", это уже почти что Том Уэйтс. Такой, знаете, с небольшой примесью Принса.
"World Psychedelic Classics 3. Love`s Real Thing. The Funky Fuzzy Sounds West Africa" (Luaka Bop)
Певец, композитор и давний поклонник африканской музыки Дэвид Бирн выпустил на собственном лейбле сборник творений западноафриканских музыкантов 70-х годов, записанных по большей части в режиме полного андерграунда. Двенадцать песен сборника "Love`s Real Thing" призваны продемонстрировать сегодняшнему слушателю, как на психоделическую революцию, разразившуюся на Западе в 60-е, годы спустя отреагировала родина всех сегодняшних ритмов — Африка. Наблюдать, как фирменный звук Джими Хендрикса, Карлоса Сантаны, Джеймса Брауна, Greatful Dead был пересажен энтузиастами на африканскую почву, как он обогатился местными корневыми вибрациями и дал весьма плодоносные ростки, любопытно, но интерес здесь по большей части чисто научный. Если у некоего слушателя есть привычка препарировать любую музыку, то, несомненно, ему доставит удовольствие, например, произведение "Keleya" человека из Мали по имени Moussa Doumbia — там, знаете, такой мужчина типа Мори Канте поет и играет, а особенно вскрикивает очень похоже на Джеймса Брауна, и при этом ясно, что где-то в углу студии при записи сидели пара-тройка его соотечественников с конгами и бонгами. Это очень длинная песня, не рождающая никакого специального настроения. Если вам в принципе нравится марихуановый фанк любого происхождения, то понравится и "Keleya". Зарубежные коллеги-журналисты заходятся восторженными рецензиями: подумать только, фанк и психоделику играли где-то еще, кроме Нью-Йорка, Сиэтла и Сан-Франциско! Примерно так же, думаю, на Западе слушали двадцать лет назад сборник "Красная волна" с русскими рок-бунтарями на обложке или, скажем, пять лет назад — знаменитый сборник "Kambodja Rocks". Нет, сам Дэвид Бирн и его энтузиасты-единомышленники, конечно, всерьез подошли к вопросу, про каждого из африканских рок-героев собрали приличное досье и превратили вкладыш к сборнику в небольшую энциклопедию поп-музыки Черного континента. Но прочая публика, думаю, испытывает к этой музыке интерес чисто страноведческий, чтоб не сказать зоологический. И это, к сожалению, справедливо. Была б моя воля, каждому русскому гитаристу, сочиняющему англоязычный текст, я бы давал слушать эту пластинку. А когда отсмеется, говорил бы: "Тебя будут слушать точно так же!"