Неделя Чеховского фестиваля

Те, кто помнят знаменитый позднесоветский телесериал "Долгая дорога в дюнах", наверняка помнят и латышскую актрису Лилиту Озолиню, сыгравшую в нем главную роль — роль женщины, в которой удивительным образом сочетаются пронзительный лиризм и стойкость перед лицом испытаний. У режиссера Романа Козака, осуществившего несколько постановок в Рижском театре русской драмы, она уже сыграла в "Пляске смерти" Стриндберга. Теперь он предложил ей "пляску жизни" — роль в спектакле по знаменитой пьесе Эдварда Олби "Кто боится Вирджинии Вулф", увлекательной психологической драме-игре, в которой две супружеские пары, постарше и помоложе, занимаются чем-то вроде интеллектуального свингерства. Лилита Озолиня (на фото) играет Марту, женщину, страдающую от того, что бездетна, и готовую на любую игру, чтобы заглушить боль. Сыграет эту роль Лилита Озолиня сразу на двух языках: Роман Козак поставил две версии спектакля, одну — на русском языке, другую — на латышском, причем Озолиня — единственная, кто играет в обоих вариантах. Говорят, что латышский интереснее, так что идти лучше на него, не боясь возможных неудобств с синхронным переводом.

На этой же неделе Чеховский фестиваль представит еще одну выдающуюся актрису — Алису Фрейндлих. Обычно фестиваль имени Чехова не приглашает в основную программу репертуарные спектакли российских театров: с гастролерами бы разобраться. Но ради Театра имени Ленсовета и госпожи Фрейндлих, недавно отпраздновавшей юбилей, было сделано исключение. Причем только ради нее — на сцене она одна. Пьесу Эрика-Эммануэля Шмитта "Оскар и розовая дама" не назовешь веселой: речь идет о смертельно больном мальчике, которому осталось жить несколько дней, и об ухаживающей за ним женщине. Она учит его писать письма Богу, по одному в день, но так, как будто за каждый день он успевает прожить по десять лет обычной человеческой жизни. Алиса Фрейндлих играет и сиделку, и самого мальчика. Ее волшебное актерское обаяние и человеческая мудрость не оставляют шанса для уныния — трагический сюжет оборачивается в спектакле режиссера Владислава Пази утверждением жизни.

Потом Чеховский фестиваль совершит "бросок" на Восток — в его программе два вечера с древним японским театром но. Конечно, это искусство на любителя. Не каждый может воспринять статику поз, условность жестов и особую манеру произнесения текста, которые отличают искусство но. Однако в актерах этого театра чувствуется такая концентрация энергии и истории, что те, кто в состоянии к ним "подключиться", испытывают не просто гурманское эстетическое наслаждение, но и прилив сил. Кстати, вместе с но в Москву приедут и фарсы кеген — по японской традиции возвышенные и трагические драмы театра но сменялись на сцене демократическими смешными сценками, для понимания которых никакой особенной подготовки не нужно даже русскому зрителю. Все и так понятно.

Одновременно на Чеховском фестивале начнется экспериментальная программа. Будут показаны французский спектакль "Смерть Эмпедокла", американская драма "Есть ли путь другой?" и "Игры" в постановке вроцлавского театра "Вспулчесны". В мировых театральных рейтингах они пока не "засвечены", но экспериментальная программа для того и придумана, чтобы все могли рискнуть — и фестиваль, и зритель.