премьера кино
В московском кинотеатре "Пушкинский" в рамках фестиваля искусств "Черешневый лес" прошла премьера фильма "Бункер" (Der Untergang). Имеется в виду бункер Адольфа Гитлера, в котором он покончил с собой весной 1945 года, но картина не столько о фюрере, сколько о людях, окружавших его и имевших различные представления о преданности. Загадку гитлеровской личности, подогревавшей эту преданность до фанатизма, ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА в фильме не почувствовала.
Представленный в фильме Оливера Хиршбигеля немецкий взгляд на один из самых болезненных моментов собственной истории оказался довольно прост. Никакого мифологического и демонического ореола вокруг Гитлера не размазывается — этот пожилой грустноглазый человек со свалявшейся в сосульки челкой (Бруно Ганц) вроде бы вообще не самый главный в разыгрывающейся трагедии. Главную героиню "Бункера" фюрер выбирает в первом эпизоде: пятеро претенденток на должность его личной секретарши томятся в приемной, ожидая, пока Гитлер, наконец, расстанется со своей овчаркой. Когда он выходит и осматривает выстроившихся в ряд молодух из разных концов страны, то мгновенно принимает решение, заслышав одно лишь название любимого города. "Девушка из Мюнхена..." — ностальгически произносит Гитлер, видимо, припомнив, как хорошо и бодро начиналось его восхождение к власти.
Тут же выясняется, что печатать на машинке мюнхенская барышня (Александра Мария Лара) совершенно не способна, однако это ничего не меняет, и остальные четыре кандидатки даже не рассматриваются. Это очень трогательная черта, подмеченная авторами в существе, старавшемся изгнать из себя все человеческое,— что может быть человечнее, чем взять на работу хорошенькую девушку не по профпригодности, а по принципу личной симпатии. Однако в сложившихся обстоятельствах это оказывается единственно целесообразным. При том, что на словах Гитлер до последней секунды продолжает строить всяческие планы: "Когда я разрулю эту ситуацию, я займусь ростом производства" или обещает гитлерюгендовцам: "Из руин вырастет великая Германия, и вы станете ее героями", он в глубине души понимает, что новой сотруднице не так уж и долго придется печатать воззвания к партайгеноссе. Гораздо существеннее ее готовность остаться с начальником. "До последнего часа" — так называется книжка гитлеровской секретарши Тродль Юнге, на которой среди прочего и основан сценарий.
Особый гуманизм "Бункеру" придает именно периодически включающееся восприятие ничего не соображающей молоденькой девушки, вопреки своей инстинктивной жажде жизни оказавшейся среди обреченных людей, для которых смерть — единственный выход. Как такое возможно, Тродль Юнге, наверно, никогда и не поняла. "Это все нереально, как во сне",— шепчет она, глядя, как Ева Браун в люрексе пляшет на столе и требует нескончаемого веселья, потому что у нее осталась только одна проблема: после смерти выглядеть красиво.
Прикрывшись невразумительным и наивным девичьим мировоззрением, авторы "Бункера" избегают моральных оценок и не судят строго Адольфа Гитлера, который в принципе где-то предвидел, что может кончить плохо, но испытывал мизантропское равнодушие к тому, сколько людей погибнет вместе с ним. Сцены этих ритуальных человеческих жертвоприношений — самые сильные в "Бункере", эмоциональным наполнением искупающие скучноватость двух с половиной часов неумолимой гитлеровской агонии. Вот генерал приходит домой и как ни в чем не бывало садится обедать с семьей, зажав под столом две гранаты. Следующий кадр — вылетающие окна дома, и только выброшенная взрывом на улицу дочкина кукла остается в живых. А вот фрау Геббельс обходит на сон грядущий своих шестерых предварительно усыпленных крошек, вкладывает каждому в рот ампулу с цианидом и ласково нажимает на нижнюю челюсть, пока не услышит хруст. Потом заботливо натягивает одеялко каждому на лицо, оголяя беззащитные ступни.
После этого кульминационного эпизода можно дальше уже и не смотреть. Хотя, вероятно, любителей документальных свидетельств заинтересует, как в эпилоге настоящая Тродль Юнге (которая умерла в 2002 году), сморщенная и покрытая пигментацией, выступает с чем-то вроде покаянной речи: в молодости я ни в чем не разбиралась, а надо было разобраться... Слушая эти жалкие, бессмысленные слова, гонишь от себя фашистскую мысль, что эстетически правильней было бы для розовощекой фройляйн Юнге тоже скушать одну из ампул, которые несчастный фюрер раздавал верным соратникам вместо орденов.