Воскрешение состоялось
мировая победа / симфония
Самым масштабным музыкальным событием фестиваля стала мировая премьера Пятой симфонии Алексея Рыбникова "Воскрешение мертвых", состоявшаяся в зале имени Чайковского. Внушительными исполнительскими силами управлял модный дебютант "Черешневого леса" Теодор Курентзис. Рассказывает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.
Грандиозность исполнительского состава впечатляла. На премьере были задействованы Национальный филармонический оркестр России, орган (на котором играла Людмила Голуб), хор Новосибирского театра оперы и балета, известный хоровой ансамбль "Древнерусский распев" Анатолия Гранденко плюс семь певцов-солистов, из которых самыми яркими были сопрано Алиса Гицба, тенор Валентин Дубовской и бас Дмитрий Степанович.
Сцену зала имени Чайковского пришлось расширить, убрав партер, но даже на таком пространстве исполнители разместились с трудом и не без причудливости. Скрипки, альты и виолончели сидели единым корпусом сразу за певцами-солистами. Дальше помещались деревянные духовые и арфы. Затем внушительная группа ударных и рояль, фланкированные двумя полухориями, женским и мужским. Потом органная кафедра. И в самой дали — контрабасы. Медь не поместилась и была рассажена на двух галереях, а "Древнерусскому распеву" пришлось занять позиции прямо в зрительских рядах амфитеатра справа от сцены.
Строго говоря, роль, которая отведена в симфонии хору и солистам, настолько значительна, что впору было бы называть ее скорее ораторией. Тем более что сюжет, диктующий программу четырехчастного "Воскрешения мертвых",— апокалиптическое крушение мироздания, всеобщее воскресение, Страшный суд и вечное торжество истины, которое наступит, когда, по Библии, "времени уже не будет". В этом смысле "Воскрешение мертвых" не только намекает на европейскую ораториальную традицию, но и отчасти примыкает к другому произведению Алексея Рыбникова — мистериальной опере "Литургия оглашенных" (1992).
По словам композитора, он и стал работать над материалом, легшим в основу будущей симфонии, сразу после "Литургии оглашенных". Но сначала эта музыка прозвучала в саундтреке фильма Павла Чухрая "Дети из бездны" — документальной ленты об ужасах холокоста на Украине и в Белоруссии. И лишь затем появился замысел произведения, четыре части которого изображали бы библейскую картину конца света: всеобщее воскресение; упование на милосердие Судии; наказание сил зла (эта часть отчего-то названа "Шествие на казнь"); видение Небесного Иерусалима.
Причем речь идет не о новозаветном "Апокалипсисе", а о пророческих книгах Ветхого завета — материал для либретто почерпнут из так называемых больших пророков, Иезекииля, Иеремии и Исайи, с дополнением в виде 61-го псалма (ария сопрано во второй части). Приподнятое мессианское звучание этих знаменитых текстов, как известно, и в христианстве нашло самый сочувственный отклик. Может быть, поэтому для более сильного ощущения сакральности эти тексты в результате звучат в симфонии на четырех языках: на древнееврейском, греческом, латыни и русском.
Языковому разнообразию текста отвечало разнообразие цитат и парафразов, смонтированных композитором в музыкальном материале. Как следовало ожидать, немало места было уделено аллюзиям на религиозную музыку разных культур. Главное соло тенора (Валентин Дубовской), пророческий текст исполнявшего на древнееврейском, отсылало к традициям синагогальной псалмодии. А партия мужского хора (в данном случае "Древнерусский распев"), поющего по-гречески, выдержана в стилистике византийских распевов. В получившемся коллаже, правда, немало и общих мест, хорошо работающих в киномузыке, но на концертной сцене — не очень, несмотря на всю их подчас избыточную громогласность. Однако при том вдохновенном и энергичнейшем исполнении, которое симфонии обеспечил Теодор Курентзис, многосоставный опус прозвучал на удивление цельно.