Взаимодействие науки и бизнеса имеет долгую и сложную историю во всех странах, которые претендуют на то, чтобы называться научными державами. Но в нашей стране уровень практичности исследований ученых, их приближенность к реальной жизни всегда воспринималась как недостаточная. Необходимость вовлечения инноваторов в решение проблем реального бизнеса было и будет актуальной задачей для любого производства и любой крупной компании.
Альберт Ефимов
Фото: Пресс-служба Сбербанка
Альберт Ефимов
Фото: Пресс-служба Сбербанка
Роль сцепки исследований и практического применения возрастает в силу нескольких объективных причин. Во-первых, экстенсивный путь развития любого бизнеса заканчивается довольно быстро. Реальное рыночное преимущество достигается лишь с помощью технологий, которые остальные не могут повторить. Когда конкуренты смотрят издалека и с завистью качают головой: «Мы не понимаем, как они это сделали». Потому что если понятно, как сделали, то это преимущество можно или купить, или повторить. Во-вторых, сложность технологий растет вместе с ростом их возможностей. В-третьих, ускоряется распространение новых, иногда невероятных продуктов или услуг. Результатом этого являются рекорды, подобные тому, что поставил ChatGPT, приобретя первый миллион пользователей за пять дней. Но подобная скорость обычно достигается высокой ценой. Новые продукты можно вывести на рынок, только когда инноваторы буквально сидят на плечах технологического гиганта. Партнерство Microsoft и OpenAI это показало.
В научной среде постоянно отмечается «утечка мозгов». Но они «утекают» не только из бедных стран в более богатые. Ученые добровольно покидают вполне благополучные места, чтобы создавать продукты в больших и малых технологических компаниях.
Более шести лет назад «Сбер» начал развивать собственные высокорисковые научные прикладные исследования в своих лабораториях и инженерных командах. Мы ведем работу по многим высокотехнологичным направлениям цифровой экономики. Большинство наших исследований носят сугубо прикладной характер — каждый проект привязан к нуждам бизнес-заказчиков. Но при этом они ведутся на высоком уровне: за последние три года мы опубликовали почти 160 научных статей, наши исследователи получили свыше 300 патентов, несколько из них вошли в число лучших изобретений России.
Изобретательская активность и творческая свобода являются важнейшими условиями эффективной работы наших исследователей. Именно поэтому многие наши сотрудники сохраняют и активно развивают академические контакты. Это важно, потому что они не теряют связи с наукой и остаются в сообществе, которое может предложить новые решения и идеи. Мотивируя наших ученых к совместной работе с университетами и публикациям в авторитетных научных журналах, мы получаем более качественные исследования, надежные результаты и защиту от самообмана. Кроме того, мы получаем мотивированных сотрудников, чья репутация укрепляет наш бренд. Перефразирую здесь афоризм: «Скажи мне, с кем ты ведешь исследования, и я скажу, кто ты».
У нас есть простая методология, которая позволяет правильно ориентировать в выборе направлений работы и наши команды, и университеты, и стартапы. Для этого нужно расположить все возможные идеи и технологические проекты по двум осям «риска» — рыночного и технологического. Там, где риск рынка и технологий минимален, мы все либо делаем сами, либо приобретаем существующее.
Стартапы обычно используют готовые технологии с минимумом неопределенности. При этом их бизнес-модели могут быть совершенно невероятными. Если у идей или инициатив есть бизнес-заказчик или нужен конкретный продукт, но никто не знает, как его сделать технически, в этом случае найти подходящее решение могут наши исследовательские лаборатории. Университеты лучше всего решают задачи с максимальным и бизнес-риском, и технологической неопределенностью. Такова наша матрица принятия решений.
Когда я спрашиваю коллег, что дает вам чувство удовлетворения от работы, в ответ обычно слышу: «Я вижу результаты моей деятельности». Пожалуй, это самое главное, что дает ученому работа в бигтехе. Можно увидеть, как идея, рожденная в голове одного исследователя, превращается в продукты и услуги, которыми пользуются миллионы наших клиентов каждый день. Но роскошь создания таких продуктов доступна не каждому: для исследований необходимы суперкомпьютеры, высокотехнологичные роботы и другие инструменты.
Корпоративные исследования имеют важные отличия от академической науки. Каждая задача должна начинаться с вопроса: какую ценность это принесет нашему клиенту?
В то же время мы как исследователи должны мыслить долгосрочными категориями и не упускать вероятные прорывы и возможные дисрапты. И если хотим творческой атмосферы и быть изобретательными, надо проявлять терпимость к риску и допускать неизбежность провала. Таким образом, наши исследования продвигаются вперед через борьбу противоположностей. С одной стороны, инженеры и исследователи приоткрывают завесу над тайнами природы в поисках истины. С другой — решают практические задачи, которые ставят перед ними заказчики. Но если целиком отдавать себя поиску абсолютной истины, то есть риск не увидеть результат своего изобретения. Но, забывая про непрерывный, творческий поиск, можно случайно проглядеть The Next BIG Thing, новые прорывные технологии и возможности. Правильный баланс двух противоположных сил «вдохновенно интересного» и «рационально полезного» — суть нашего гибридного подхода. Я верю, что именно он станет основой будущих полезных и важных исследований для нашей страны.