Новая роскошь/ музей

Чем решительнее расстается мода с солидностью и респектабельностью, тем настойчивее предлагает она себя в качестве объекта музейного рассмотрения. Сейчас в мире функционирует три больших музейных проекта крупнейших фэшн-дизайнеров. В нью-йоркском Metrpolitan с большой помпой открылась выставка, посвященная творчеству Коко Шанель и Карла Лагерфельда. В парижском Музее моды развернута обширная ретроспектива Йоджи Ямамото, которая до этого успела побывать во Флоренции. И, наконец, выставка, посвященная истории цвета в костюме, кураторами и действующими лицами которой выступают голландские дизайнеры Victor & Rolf, переезжает сейчас из Киото в Нью-Йорк, где в декабре откроется в Музее дизайна.

Chanel, The Metropolitan Museum of Art

Выставка готовилась долго и анонсировалась как нечто грандиозное. Церемонию ее открытия (билеты стоили $5000) в Нью-Йорке уже назвали "ответом восточного побережья 'Оскару'". Ею руководили лицо дома Chanel Николь Кидман, сердце и мозг — Карл Лагерфельд и, разумеется, душа — главный редактор американского Vogue Анна Винтур.

Кураторы Гарольд Кода и Эндрю Болтон явно готовили совершенно необыкновенную выставку. В определенной степени им это удалось. Они пригласили знаменитого дизайнера-архитектора Оливье Сайяра, придумавшего для платьев Chanel интерьер в стиле Корбюзье. В отличие от предыдущих подобных выставок, которые устраивал музей "Метрополитен", платья на этот раз не были выставлены за стеклом.

Кураторы определенно сочли необходимым сделать все, чтобы выставка не выглядела "ретроспективой" творчества Коко Шанель. Скорее, наоборот, это все что угодно, но не ретроспективный, подробный рассказ о творчестве Коко Шанель. "Шанель и дух Шанель, прошлое и настоящее" — так обозначил содержание выставки Карл Лагерфельд. Однако он сам неоднократно говорил, что прошлое — это то, к чему он совершенно равнодушен. И уж подавно лишним оказалось то прошлое Шанель, которое не нашло продолжения в творчестве Карла Лагерфельда.

Устроители представили Шанель-модернистку, Шанель-законодательницу моды, Шанель, чьи платья семидесятилетней давности с восторгом надели бы и современные женщины. "Превращать вневременное в существующее здесь и сейчас, позволять ускользающему рождаться вновь и вновь — вот глубочайшие тайны Шанель",— утверждает Карл Лагерфельд, и выставка, безусловно, иллюстрация этого утверждения. Едва ли не все 60 платьев работают на то, чтобы подтвердить это положение.

Но отказавшись от ретроспективы, устроители сделали необыкновенно бесстрастную выставку о женщине, жизнь которой была бесконечно наполнена страстями. Кураторы решили обойтись не только без биографического материала, но даже и без портрета Коко Шанель. Разумеется, роскошный каталог выставки дает кое-какую информацию о Шанель, однако, как признался куратор Гарольд Кода, некоторым посетителям, прежде чем покупать билет на выставку, следует купить книгу о Коко Шанель.

Только купив и прочтя такую биографию, посетители смогут обнаружить то, что организаторы выставки отбросили все, что не имело непосредственного отношения к их идее. Например, то, что в последние годы жизни Коко Шанель она и ее работы вышли из моды. "Превратив свой собственный вкус в жесткое, нетерпимое 'евангелие' элегантности, она сама стала 'немодной'",— пишет о Шанель Лагерфельд. Но это не имеет никакого отношения к "духу Шанель" и ее новаторству, а потому совершенно оставлено за кадром. Места работам Шанель этого времени в зале не нашлось. Их удачно заменили последними работами самого Карла Лагерфельда, предоставив ему последнее слово. Впрочем, скорее всего, именно так и задумывалось.

Yohji Yamamoto, Juste des Vetements

Вы сделаете это и, подумав секунду, в качестве последней детали достанете из шкафа не туфли на высоченном каблуке, а плоские японские шлепанцы с бархатной перетяжкой между пальцами. И почувствуете гармонию — там, внутри, где бывает так необходимо выпасть из времени, забыть о прошлом и не думать о будущем. Вы запахнетесь в фантазию этого интригующего японца, который отменил в своей одежде вчера, сегодня и завтра и оставил forever — "всегда", вневременную классику, преодоление плоскости "мода".

Именно поэтому, если не смотреть на даты, закрепляющие ту или иную модель за тем или иным годом, вы почувствуете ту же растерянность на выставке Ямамото в парижском Музее моды, что и я. Более того, вы совершенно точно ощутите прозрачную условность стекла, отделяющего коллекцию старинной одежды, собранной дизайнером, от собственно им самим созданной одежды. Все это можно носить! Сегодня. Сейчас. Русское платье конца XVIII века зеленовато-золотистой вышивки — красоты такой, что и не снилось,— можно спокойно надеть поверх укороченных черных брюк японца, сочетать с мягкими черными туфлями или расшитыми сапогами из-за другого стекла и, покинув в таком наряде здание Лувра, где разместилась выставка, прогуляться минут 15 до Оперы. Вы окажетесь самой неотразимой дамой в этот вечер в этом, в общем, вполне пафосном месте, знававшем разных дам в разных нарядах. И чтобы окончательно уничтожить время, фантазия мастера поселила за стекло древности современный манекен с перекинутой полоской материи, с идеей линии, с проектом будущего. А в стекле отражаются многочисленные включенные телеэкраны, и идут и идут живые манекены в одежде Ямамото то ли из прошлого, то ли из будущего.

Сначала работа, потом результат. Так и поделена эта выставка. Внизу — мастерская, в которую вы входите, минуя сотни рулонов материи — сырья, потом рисунки, разбросанные по полу,— идеи, потом рабочий кабинет — воплощение. Фотография на материале: сгруппировавшийся в какой-то немыслимой позе Ямамото спит на стуле за рабочим столом. Усталость. Я посчитала. В жизни этого дизайнера было два относительно длительных периода, не отмеченных внешними событиями — в конце 60-х, после окончания токийской школы стилистов, и в интервале 1977-1981 годов — между показом первой коллекции в Токио и первой — в Париже. Дальше с частотой пульса каждый год отмечен событием. Результат — наверху, на втором этаже. Это чистая радость для глаз — блистательная материализация фантазий 60-летнего уже человека с усталым лицом, обрамленным тонкой бородкой.

Ямамото любит повторять журналистам: "Покупка нового пиджака — это все равно что покупка новой жизни, он может совершенно изменить стиль вашей жизни и даже саму жизнь. Я имею в виду, что не надо 'использовать' мою одежду, она будет жить с вами всегда". Это не самонадеянность художника, а истина, которую он знает про свою одежду. С возрастом он как будто точно понял, что оставит за собой что-то такое, что скажет нечто людям в будущем. Некое послание. Да, вот такое — очень персональное, своеобразное, яркое, немое. Но странным образом в моем представлении "говорящее" о мастере больше, чем все, что он сам говорит о себе в документальном фильме Вима Вендерса, который тихонечко нон-стоп журчит в углу выставки. Конечно, Ямамото может сказать: "Я создаю одежду для женщин, переживших ад..." Но понять это можно, только увидев эту одежду. А почувствовать смысл сказанного, только потянувшись к ней...

Colors: Victor & Rolf KCI

Два молодых голландских дизайнера, хорошо известных модной общественности как Victor & Rolf, объясняют свою приверженность музейной работе желанием приблизить моду к людям. Ведь и haute couture, и даже pret-a-porter доступны очень немногим. Виктор и Рольф считают, что, попав в музей, мода становится гораздо более демократичной.

Последний кураторский проект дизайнеров, который окажется нам особенно близок, называется "Время Haute Couture". Придворные русские наряды из собраний Государственного Эрмитажа и парижского Musee de la Mode et du Textile будут выставлены в принадлежащих Эрмитажу залах Главного штаба в Петербурге. Но это произойдет в 2006 году, работа над проектом только начата, и дизайнеры успели лишь посетить Эрмитаж для знакомства с коллекцией. Сейчас же по миру путешествует их предыдущая выставка, которая была подготовлена ими совместно с Киотским музеем костюма.

Киотская экспозиция, включающая 80 нарядов из почти 11-тысячного собрания Музея Мори — одежда безымянных авторов XVII-XX веков и ставшие культовыми вещи всех главных фэшн-дизайнеров XX века, абсолютно фантастична с точки зрения дизайнерского решения. Это история цвета в костюме. Неудивительно, что проект был вверен заботам дуэта Viktor & Rolf — марка стала известна именно следовавшими друг за другом золотой, черной, белой и синей коллекциями. Выставка "Colors: Victor & Rolf KCI" состоит из пяти залов: черный, пестрый, синий, красно-желтый и белый.

Черный. Цвет антиистеблишмента и феминизма. Черный в понимании кураторов развивался от инспирированных мужскими жакетами-тейлорами амазонок начала XIX века и "вдовьего" викторианского платья, через освободившие женщин "маленькие черные платья" Coco Chanel 30-х и скульптурных форм пальто Christian Dior 50-х до панковского движения и появления прозванных karasuzoki (воронами) Rei Kawakubo и Yohji Yamamoto. Черный конца 80-х — это не только японский деконструктивизм, но и свобода — ее представляют трикотажное платье Azzedine Alaia и женская брючная тройка Jean-Paul Gaultier. От Victor & Rolf — многослойный черно-бежевый жакет, символизирующий возможность преодоления черного.

Пестрый. До XIX века — принадлежность клоунов и бродячих артистов. Зал демонстрирует взрыв цвета в психоделических нарядах ХХ века, навеянных сюрреализмом и поп-артом. Платья с ярким набивным рисунком от Elsa Schiaparelli до Emilio Pucci. Современное обращение с пестрыми одеяниями было продемонстрировано на примерах, найденных у Dolce & Gabbana, Christian Dior by John Galliano и Vivienne Westwood. Собственное творчество Victor & Rolf представили костюмом "Арлекин".

Синий. Всех оттенков — от старого натурального индиго до пронзительного оттенка "электрик", представленного английским дневным платьем с буфами, 1875 года. Главное в этом зале — видео с синего шоу Viktor & Rolf "Да здравствует нематериальное": море, небо, города и пустыни — все синее, ну и наряды моделей тоже.

Красный. В противовес положительным эмоциям, создаваемым синим, красный — это несомненный шок, но в то же время и богатство. Красно-желтый зал послужил поводом для демонстрации очень большого количества туалетов конца XVIII века, щедро расцвеченных в связи с тогдашней новинкой — изобретением анилиновых красителей.

Белый. Естественно, чистота и невинность, доспектральное единство цветов. Белым Viktor & Rolf ассимилируют все цвета, сквозь которые зритель уже прошел, и возвращают его к началу экспозиции. Ее финальный предмет тот же, что и открывающий,— жакет.

Выставка отслужила свое в Киото, имела огромный резонанс и сейчас переезжает в Нью-Йорк, где в декабре будет открыта в Cooper-Hewitt National Design Museum.