Северный завоз

Приглашает Татьяна Маркина

У шведско-финского Bukowskis, на котором всегда привычно "паслись" московские и особенно питерские арт-дилеры, появился конкурент. Аукционный дом в городе Уппсала, в 10 километрах к северу от Стокгольма, активно взялся формировать русскую коллекцию. Здесь и раньше продавали русскую живопись (Uppsala Auktionskammare с гордостью помещает в списке самых главных своих продаж Константина Коровина — второй строчкой, сразу после Питера Брейгеля-младшего). В прошлом году аукцион Uppsala уже блеснул "Гопаком" Ильи Репина и морскими пейзажами Алексея Боголюбова из собрания Александра III (самый дорогой из них был продан за €464 тыс.).

А в этом году аукционная коллекция Uppsala Auktionskammare уже заметно перетягивает стокгольмские торги Bukowskis. Около ста русских лотов живописи и немного прикладного искусства, в топ-лотах — "Причал в Одессе" (€164-219 тыс.) и "Рыбачьи лодки" (€131-164 тыс.) Алексея Боголюбова. Обе картины происходят из все той же распроданной в 1920-1930-х годах царской коллекции, на рамах есть наклейки с инвентарными номерами и пометкой "Аничков дворец"; Александр III покупал их сам, и прямо у художника. Нашелся и еще Репин: представлен "Портрет Надежды с Пегасом" — изображение дочери художника и охотничьего пса у ее ног (€44-55 тыс.). Очень интересно выглядит репинский эскиз 1873 года "Заброшенная мельница" — свежий, не замученный социальной тематикой импрессионизм.

Два небольших полотна Константина Маковского, наблюдательного жанриста и бытописателя; особенно забавно выглядит "Пожилая пара" (1919), старичок со старушкой, беседующие в каком-то казенном коридоре (€17-22 тыс.). Есть и пейзаж, во всем его разнообразии (за вычетом Шишкина и Левитана — запасы произведений этих мастеров надо признать исчерпанными): это героические горы и потоки Ильи Занковского ("Арарат", €16-22 тыс.), вопиюще голубой "Фьорд" Ивана Шультце (€16-22 тыс.). Прекрасен ностальгически-осенний дворянский парк Станислава Жуковского ("Осень. Барский дом", 1910, €66-87 тыс.). ХХ век тоже представлен разношерстной компанией. Например, Василий Ермилов, украинский авангардист, который создавал конструктивистские контррельефы с примесью дадаизма (он включал в них реальные предметы). Его облезлый, но все равно эффектный контррельеф 1922-1923 годов оценен в €11-16 тыс. Или Владимир Лебедев, знаменитый петербургский график,— продается серия листов в его мгновенно узнаваемой манере (по €440). Рядом неожиданно оказался Виктор Цветков с картиной "Друзья с пяти континентов", изображающей разноцветных спортсменов. Полотна Цветкова сейчас высоко ценятся у любителей соцреализма, но "Друзья" вряд ли будут успешны — уж больно сквозит в них олимпийская заказуха (1980, €6,6-8,7 тыс.). Есть и нонконформизм — две "Композиции с фигурами" Владимира Янкилевского 1970 года (€2,7-3,3 тыс.).

В разделе прикладного искусства самый интересный лот — усыпанная бриллиантами табакерка с портретом Николая Александровича, будущего Николая II. Она сделана петербургской ювелирной фирмой Фридриха Кехли и посвящена путешествию наследника цесаревича на Восток. Табакерка оценена в скромные €66-87 тыс. (на Sotheby`s в Лондоне только что продавали схожую, петербургского ювелира Карла Бланка, по почти вдвое большей цене, ?70-90 тыс., при том, что часть бриллиантов на ней была заменена стразами,— плата за брэнд).

Bukowskis в Стокгольме блещет опять же Боголюбовым, и опять из неистощимых запасов Александра III. Царь купил картину с выставки передвижников в 1871 году за 500 руб., "Вид Арнхейма" некогда украшал Царскосельский, а потом Аничков дворец. Полотно большое, голландский городок тает в нежной дымке, на переднем плане замечательный болотистый берег и гнилые лодки — "Вид Арнхейма" гарантированно станет топ-лотом, и эстимейт на него даже не объявлен; предполагается, что торги начнутся с 2 млн крон (€230 тыс.).

На стокгольмских торгах обширный раздел прикладного искусства — мебель русского ампира, большая подборка фарфоровых пасхальных яиц и тарелок "военной" серии. За необременительные €330-440 предлагаются 8 столовых льняных салфеток с российскими гербами и монограммой Николая II — вещь, с одной стороны, вызывающая трепет своей историчностью (на одной из салфеток пятно — может, это последний русский царь обтер губы?), а с другой — абсолютно бесполезная (не промокать же теперь той же салфеткой остатки кетчупа).