Макроэкономический обзор
Российский монетаризм: изгнание менял из храма
После короткого периода относительной "постлиберализационной" стабилизации цен во второй половине января и феврале в конце первого квартала стала раскручиваться почти классическая спираль "цены-зарплата", которая и во втором квартале не обнаруживает никаких признаков затухания. Проявились и некоторые непредвиденные "побочные эффекты" либерализации, которые по существу заставили правительство отказаться от использования ортодоксальных монетаристских рецептов (т. е. бюджетных и монетарных рестрикций) для слома инфляционной спирали.
Таким побочным эффектом стала довольно неожиданно возникшая и резко обострившаяся во втором квартале нехватка платежных средств и рост взаимозадолженности предприятий. На их фоне, вопреки всем абстрактно-теоретическим представлениям, продолжалось повышение цен. В этом парадоксальном сочетании отразилось сразу несколько новых макроэкономических диспропорций в финансовой и кредитно-денежной сферах, возникших в результате ценовой реформы.
Во II втором квартале несколько замедлилась динамика индикаторов инфляции: биржевых цен, эмиссии, безналичного курса доллара. В известной мере это свидетельствует о появлении признаков экономической депрессии. Однако конъюнктура весны — начала лета была столь неустойчивой, что уже в июле--августе можно ожидать нового инфляционного всплеска.
Неплатежи как зеркало российской стабилизации Поверхностная причина кризиса непосредственно связана с техникой расчетов между предприятиями: еще в I квартале нарушилось нормальное соотношение между сравнительно мало изменившимися размерами оборотных средств предприятий и резко выросшим номинальным объемом совершаемых сделок. Именно это несоответствие предприятия были вынуждены компенсировать расширением "межфирменного" кредита в форме роста просроченной задолженности.
Диспропорцию резко усилило замедление движения платежных документов, связанное с реорганизацией банковской системы (переход к расчетам через корреспондентские счета, создание сети РКЦ в системе Центрального банка). Эти факторы привлекли к себе внимание прежде всего банковских работников и финансистов, выступивших с требованием восполнить средства на расчетных счетах предприятий за счет ресурсов ЦБ или Минфина.
Однако кризис неплатежей скорее отражает нарушение более тонких макроэкономических отношений. Обесценение денежных средств предприятий и населения, повышение в составе денежной массы доли высоколиквидных активов (наличных) и соответственно изменение спроса в сторону относительно дешевых товаров — все это вызвало кризис сбыта многих видов дорогостоящей продукции потребительского и особенно инвестиционного назначения. Возобновление производства оказалась в прямой зависимости от доступности кредита. В условиях "дорогих денег" и острой потребности в кредитах предприятия многих отраслей начали задерживать платежи своим поставщикам, пытаясь таким образом если не поправить, то хотя бы не ухудшить свое финансовое положение. В итоге потребность в заемных средствах по цепочкам производственных связей быстро перетекла в сферы экономики преференциального кредитования: топливно-энергетический комплекс, село и др. Более того, к этим секторам правительство даже формально не могло предъявлять каких-либо требований в части кредитоспособности, поскольку само несло ответственность за скудные результаты их хозяйственной деятельности. Иначе говоря, "инвестиционный патернализм" привел не только в тупиковое распределение инфляции издержек в отрасли с регулируемыми ценами, но и обеспечил столь экзотическую форму дополнительного кредита, как неплатежи.
Наконец, неплатежи стали естественной реакцией экономики на возникшие в ней ценовые перекосы. Еще в прошлом году стало нарастать расхождение в уровнях оптовых и розничных цен, которое резко усилилось с либерализацией. Разрыв происходил из-за сравнительно благоприятного финансового положения отраслей-потребителей промежуточной продукции (переработка сырья, машиностроение и др.). Относящиеся к таким отраслям предприятия поначалу были готовы оплачивать приобретаемые ими оборудование и материалы по любым ценам, не считаясь с возможностями сбыта своей продукции, тогда как розничные цены не могли расти произвольно, поскольку упираются в потребительский спрос.
Поэтому если раньше разрыв в уровнях оптовых и розничных цен существовал за счет дотированию последних, то теперь он в итоге поддерживается неплатежами поставщикам. Это, в свою очередь, приводит к недобору НДС в бюджет, т. е. в сущности к тем же дотациям.
Известную роль в деформации ценовой динамики сыграло и изменение налоговой системы. С января основная тяжесть налогового пресса переместилась с прежнего налога с оборота, собиравшегося почти исключительно в розничном товарообороте, на НДС и отчисления в Пенсионный фонд. Эти сборы более равномерно распределяются в ценах по всем звеньям межотраслевых взаимодействий и увеличивают цену производства в отраслях промежуточного цикла в большей мере, чем старые налоги. Таким образом, тот многократный скачок цен на промежуточную продукцию, который произошел сразу после их освобождения в начале года и в полной мере сохранился во II квартале, просто отразил изменения в налоговой и бюджетной системе. Определенную роль, впрочем, сыграл и "избыток" рентабельности, запасенный предприятиями в ответ на объявленное в начале марта министром энергетики Лопухиным намерение в 5--7 раз повысить цены на энергоносители.
Массовая неликвидность предприятий, возникшая при новых соотношениях цен, заставила правительство и "денежную" администрацию корректировать свою политику и пускаться на незапланированное дополнительное кредитование. Однако это никак не повлияло на ценовое поведение производителей продукции, да уже и не могло повлиять на него — в силу увеличения текущих, а потенциально и инвестиционных издержек. Более того, во втором квартале отмечалась своеобразная "упреждающая" инфляция издержек. В расчете на предстоящую либерализацию или по крайней мере неизбежное повышение энергетических цен ряд энергоемких отраслей (металлургия, химия, целлюлозно-бумажная промышленность и др.) начинали создавать столь мощный "запас" рентабельности, что даже при новых, повышенных с мая в 6--7 раз ценах энергоносителей она осталась в этих отраслях на уровне порядка 40%.
Деньги куются на производстве Таким образом, первоначально заявленная жесткость монетарной политики натолкнулась на незавершенную либерализацию ценообразования и неадекватную правовую инфраструктуру экономики. Поэтому во II квартале окончательно оформилась ситуация, при которой деньги стали полностью зависимыми от инфляции издержек. Отнюдь не ЦБ диктует свои правила игры предприятиям, а наоборот, предприятия (устанавливая незыблемые — во всяком случае, в сторону понижения — цены и перекладывая рост издержек на конечного потребителя) диктуют банку скорость эмиссии. Попытки же уменьшить выпуск денег компенсируются не замедлением инфляции, как ожидалось, а взаимными неплатежами предприятий.
Гипотетически правительство могло бы сохранить жесткость стабилизационной политики, расширяя денежную массу в меру роста стоимостных объемов производства. Но тогда физический спад производства должен был бы в конечном счете дойти до границ весьма ограниченного конечного (потребительского) спроса, жестко лимитированного высокими ценами и умеренным ростом наличной денежной массы. Лишь в этом случае предприятия, ориентирующиеся на реальный конечный спрос, сбалансируют производство и избавятся от острой потребности в займах. Однако тогда наиболее болезненно почувствуют жесткость кредитной политики как раз находящиеся в начале производственной цепочки отрасли с регулируемыми правительством ценами: если, к примеру, машиностроительное предприятие, не получившее деньги за свою продукцию, может не расплатиться с поставщиком, переложив на него свои проблемы, электростанции деваться уже некуда. Но в этом случае жесткое бюджетное ограничение означало бы отказ от правительственной ценовой политики по отношению к первичным энергоресурсам.
Поэтому в итоге лишь I квартал работы экономики в новых условиях сопровождался ужесточением денежной политики. Конечно, деньги после либерализации цен стали (и остаются до сих пор) "дефицитнее" и "дороже".
Однако это получилось лишь потому, что разовое январское повышение цен в несколько раз уменьшило исходную реальную денежную массу, а отнюдь не в результате усилий ЦБ по замедлению темпов ее роста.
В результате расширение масштабов кредитов коммерческих банков предприятиям, уже в прошлом году перехвативших роль основного поставщика денег в экономику, ускорился с прошлогодних 8% в среднем за месяц и 17% в январе до 30--32% в последующие месяцы. По любым международным меркам это является результатом чрезвычайно "мягкой" денежной политики. Даже в прошлом году, когда весь огромный (20--24% от ВВП) дефицит бюджета был покрыт за счет эмиссии, темпы увеличения денежной массы были в годовом исчислении почти вдвое ниже (83%), хотя уже тогда превосходили соответствующие показатели предыдущих лет в 4--5 раз.
Бюджет и ЦБ: кто крайний?
Когда возможность воздействия денежной политики на цены в материальном производстве фактически парализована, до известной степени обессмысливаются и попытки макроэкономического ограничения совокупного спроса за счет ликвидации бюджетного дефицита и жесткого секвестрирования правительственных расходов.
Упорствование в них только фиксировало бы разрыв в уровне доходов в производственном и бюджетном секторах, оказывая весьма ограниченное воздействие на темпы инфляции.
К началу весны чрезмерное сокращение расходов государства стало вызывать социальный протест. Из 5,3 тыс. предприятий и организаций, на которых в январе-мае прошли забастовки, 5,2 тыс. составили учреждения и организации непроизводственной сферы, причем 90% забастовок пришлось на апрель--май. Это свидетельствует о том, что доходы работников бюджетных отраслей в результате политики жесткой экономии оказались уже за пределами допустимого уровня.
Сложившаяся таким образом ситуация и предопределила очевидный фактический отказ от все еще декларируемой на словах финансово-кредитной жесткости и по существу обусловило переход к компромиссам. Эксперты "Коммерсантъ-Дейта" полагают, что в конечном счете будет принято решение о пополнении оборотных средств предприятий либо за счет целевых кредитов ЦБ, либо, что более вероятно, путем бюджетных дотаций. В этом случае кредитование Центральным банком коммерческих составит 300--400 млрд руб. ежемесячно в течение 2--3 месяцев, что с учетом мультипликативного эффекта будет означать расширение денежной массы со скоростью порядка 1 трлн руб. в месяц. Бюджетные заимствования у ЦБ на II квартал оцениваются в 150--160 млрд руб. (порядка 10% ВВП). Хотя теоретически допустимо, что вся эта масса денег осядет на счетах предприятий, будет связана в расчетах между ними, заместит собой просроченную задолженность и не окажет влияния на темпы инфляции, практически невозможно представить себе условий, при которых подобная денежная инъекция могла бы произойти "стерильно".
Производство делает вид, что никакого шока не было В классической схеме триады "деньги-производство-цены" отправным пунктом выступает предложение денег, к которому хозяйство адаптируется сначала изменением объемов производства, а затем изменением цен. Проще говоря, предполагается, что рост денежной массы можно контролировать, в частности, "зажать" ее. Если темп роста количества денег станет меньше, чем сложившиеся темпы инфляции, то после кратковременного спада производства рост цен тоже должен замедляться. Реальное развитие событий не имело с этой схемой ничего общего. Продолжающийся во II квартале спад производства не имеет пока отношения к макроэкономической политике: она подействовала только на спрос (включая и инвестиционный) и стала одной из причин кризиса неплатежей.
Производство же оказалось неэластично к ценовым сигналам.
Глубинная причина этого явления в типичной для многих развивающихся стран (в частности, латиноамериканских) "двухуровневой" структуре экономики, в большой степени характерной и для России. Здесь сочетаются конкурентоспособный сырьевой сектор и малоэффективная, сильно монополизированная, защищенная от воздействия мирового рынка и имеющая мощные "группы давления" обрабатывающая промышленность, в которой банкротство убыточных предприятий остается все еще сугубо теоретической возможностью. В такой экономике структурная инфляция неизбежна: когда предприятия-монополисты наталкиваются на ограниченность спроса, производство поддерживается за счет кредитов, причем развивается и "неформальный" кредитный рынок в виде взаимной просроченной задолженности.
Тем самым дефляционный спад производства отсрочивается, разрывается и механизм давления спросовых ограничений на цены. Товарное предложение сохраняется на довольно низком уровне из-за инфляционных ожиданий производителей, и в этом смысле их поведение абсолютно рационально. Отчетливо проявляется стремление накапливать запасы готовой продукции в ожидании дальнейшего повышения цен. Запасы же финансируются отчасти банковскими кредитами, которые в условиях различий в подходах ЦБ и правительства к условиям кредитования разных сфер экономики реализуются через неплатежи хозяйствующих субъектов по взаимным обязательствам.
Язык веера Анализ рассчитываемых "Коммерсантъ-Дейта" динамических (временных) рядов экономических показателей свидетельствует, что во II квартале 1992 года тенденция развития элементов независимой экономики России не претерпела существенного изменения. Суть его, как и в первом квартале, а также в ноябре-декабре прошлого года, заключалась в стагфляционном характере состояния деловой активности, названном экспертами "Веером Гайдара" (см. инвестиционный обзор в Ъ #8).
"Веер Гайдара", или стагфляционная динамика — фаза экономического цикла со стабильно низкими или снижающимися показателями производства и деловой активности (стагнация), сопровождающимися инфляционным ростом цен и денежной массы. Стагфляция, как правило, предшествует кризису (депрессии), когда экономический спад происходит на фоне снижающихся цен.
Действительно, при стабильно высоких темпах роста эмиссии, денежной массы, розничных цен во втором квартале резко снизились объемы физических продаж на биржах, уменьшились фондовые индексы по банкам и инвестиционным компаниям.
Динамика экономических индикаторов в I-II кварталах в течение I квартала в течение II квартала Индикаторы инфляции Индекс биржевых цен 1,51 1,10 Индекс розничных цен 1,93* 1,57** Прирост наличной денежной массы +32% +47% Изменение наличного курса доллара -12% +13% Изменение безналичного курса доллара -27% -10% Индикаторы деловой активности Изменение фондового индекса по банкам +6% -28% Изменение фондового индекса по производственно-инвестиционным компаниям -4% -4% Индекс физического объема продаж на бирже 0,9 0,31 * февраль--март ** май--июнь Вместе с тем, второй квартал привнес некоторые дополнительные черты в сложившийся ход событий. Прежде всего, следует отметить замедление темпов роста, а также спад некоторых инфляционных характеристик, в частности, биржевых цен, эмиссии, безналичного курса доллара. При этом оставались стабильными или несколько снижались фондовые индексы, а физические объемы продаж на бирже стремительно падали.
В совокупности эти процессы свидетельствуют о некотором уменьшении во II квартале раствора "веера Гайдара" за счет инфляционной составляющей, или иными словами, о появлении некоторых пока весьма слабых признаков развития стагфляционного этапа в направлении депрессии.
Крайняя неустойчивость экономической конъюнктуры сохранится и в ближайшей перспективе — июле--августе. Об этом свидетельствуют расчеты, выполненные "Коммерсантъ-Дейта" с применением уравнений регрессии.
Регрессионные уравнения устанавливают статистическую зависимость между информационными рядами (в данном случае — экономических показателей) и отражают тесноту и характер связи между ними. Это дает возможность количественно оценить меру воздействия показателей-факторов на изменение зависящих от них экономических переменных, а также использовать полученные оценки в прогнозах. Практикуемые правительством попытки монетарного регулирования экономики дают основания рассматривать в качестве показателей-факторов масштабы эмиссии и интервенций на валютной бирже. В этом случае прочие индикаторы являются в определенном смысле зависимыми переменными.
Прогноз экономических индикаторов на июль-август июль август Индекс биржевых цен 1,03--1,04 1,01--1,02 Индекс розничных цен 1,3--1,4 1,35--1,4 Эмиссия, млрд.руб. 89 104 Наличная денежная масса, млрд.руб. 562 630 Наличный курс доллара, руб. за доллар (скупка) 135--140 145--150 Безналичный курс доллара, руб. за доллар 128--132 123--127 Изменение фондового индекса по банкам +-2--3% +-3--4% Изменение фондового индекса по производственно-инвестиционным компаниям +7--+8% +5--+6% Индекс физических объемов продаж на биржах 0,87 0,94 Прогнозные расчеты показывают, что в июле--августе следует ожидать нового достаточно мощного инфляционного всплеска: высокая динамика розничных цен сопровождается масштабной эмиссией и соответственным ростом наличной денежной массы. Эмиссионная экспансия повлечет за собой рост наличного курса доллара.
При этом сохранение политики валютных интервенций ЦБ обеспечат стабильный и даже снижающийся безналичный курс. Разница между ними будет складываться на уровне 8--20 пунктов. Эта пропорция, складывавшаяся уже во II квартале, неизбежно приведет к выработке эффективных схем обналичивания как долларов, так и (с их помощью) рублей. Первое вызовет обострение дефицита валютных ресурсов, второе — усиление наличной инфляции.
Продолжится эпоха заката "совбиржи", обусловленная, впрочем, не общеэкономической ситуацией, а институциональными изменениями биржевой торговли. Что касается фондового рынка, то стабильность и рост фондовых индексов в конце лета будет носить скорее всего характер фрагментарного инфляционного оживления.
СЕРГЕЙ Ъ-ЖУРАВЛЕВ, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ, НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, АЛЕКСАНДР Ъ-ИВАНТЕР
После короткого периода относительной "постлиберализационной" стабилизации цен во второй половине января и феврале в конце первого квартала стала раскручиваться почти классическая спираль "цены-зарплата", которая и во втором квартале не обнаруживает никаких признаков затухания. Проявились и некоторые непредвиденные "побочные эффекты" либерализации, которые по существу заставили правительство отказаться от использования ортодоксальных монетаристских рецептов (т. е. бюджетных и монетарных рестрикций) для слома инфляционной спирали.
Таким побочным эффектом стала довольно неожиданно возникшая и резко обострившаяся во втором квартале нехватка платежных средств и рост взаимозадолженности предприятий. На их фоне, вопреки всем абстрактно-теоретическим представлениям, продолжалось повышение цен. В этом парадоксальном сочетании отразилось сразу несколько новых макроэкономических диспропорций в финансовой и кредитно-денежной сферах, возникших в результате ценовой реформы.
Во II втором квартале несколько замедлилась динамика индикаторов инфляции: биржевых цен, эмиссии, безналичного курса доллара. В известной мере это свидетельствует о появлении признаков экономической депрессии. Однако конъюнктура весны — начала лета была столь неустойчивой, что уже в июле--августе можно ожидать нового инфляционного всплеска.
Неплатежи как зеркало российской стабилизации Поверхностная причина кризиса непосредственно связана с техникой расчетов между предприятиями: еще в I квартале нарушилось нормальное соотношение между сравнительно мало изменившимися размерами оборотных средств предприятий и резко выросшим номинальным объемом совершаемых сделок. Именно это несоответствие предприятия были вынуждены компенсировать расширением "межфирменного" кредита в форме роста просроченной задолженности.
Диспропорцию резко усилило замедление движения платежных документов, связанное с реорганизацией банковской системы (переход к расчетам через корреспондентские счета, создание сети РКЦ в системе Центрального банка). Эти факторы привлекли к себе внимание прежде всего банковских работников и финансистов, выступивших с требованием восполнить средства на расчетных счетах предприятий за счет ресурсов ЦБ или Минфина.
Однако кризис неплатежей скорее отражает нарушение более тонких макроэкономических отношений. Обесценение денежных средств предприятий и населения, повышение в составе денежной массы доли высоколиквидных активов (наличных) и соответственно изменение спроса в сторону относительно дешевых товаров — все это вызвало кризис сбыта многих видов дорогостоящей продукции потребительского и особенно инвестиционного назначения. Возобновление производства оказалась в прямой зависимости от доступности кредита. В условиях "дорогих денег" и острой потребности в кредитах предприятия многих отраслей начали задерживать платежи своим поставщикам, пытаясь таким образом если не поправить, то хотя бы не ухудшить свое финансовое положение. В итоге потребность в заемных средствах по цепочкам производственных связей быстро перетекла в сферы экономики преференциального кредитования: топливно-энергетический комплекс, село и др. Более того, к этим секторам правительство даже формально не могло предъявлять каких-либо требований в части кредитоспособности, поскольку само несло ответственность за скудные результаты их хозяйственной деятельности. Иначе говоря, "инвестиционный патернализм" привел не только в тупиковое распределение инфляции издержек в отрасли с регулируемыми ценами, но и обеспечил столь экзотическую форму дополнительного кредита, как неплатежи.
Наконец, неплатежи стали естественной реакцией экономики на возникшие в ней ценовые перекосы. Еще в прошлом году стало нарастать расхождение в уровнях оптовых и розничных цен, которое резко усилилось с либерализацией. Разрыв происходил из-за сравнительно благоприятного финансового положения отраслей-потребителей промежуточной продукции (переработка сырья, машиностроение и др.). Относящиеся к таким отраслям предприятия поначалу были готовы оплачивать приобретаемые ими оборудование и материалы по любым ценам, не считаясь с возможностями сбыта своей продукции, тогда как розничные цены не могли расти произвольно, поскольку упираются в потребительский спрос.
Поэтому если раньше разрыв в уровнях оптовых и розничных цен существовал за счет дотированию последних, то теперь он в итоге поддерживается неплатежами поставщикам. Это, в свою очередь, приводит к недобору НДС в бюджет, т. е. в сущности к тем же дотациям.
Известную роль в деформации ценовой динамики сыграло и изменение налоговой системы. С января основная тяжесть налогового пресса переместилась с прежнего налога с оборота, собиравшегося почти исключительно в розничном товарообороте, на НДС и отчисления в Пенсионный фонд. Эти сборы более равномерно распределяются в ценах по всем звеньям межотраслевых взаимодействий и увеличивают цену производства в отраслях промежуточного цикла в большей мере, чем старые налоги. Таким образом, тот многократный скачок цен на промежуточную продукцию, который произошел сразу после их освобождения в начале года и в полной мере сохранился во II квартале, просто отразил изменения в налоговой и бюджетной системе. Определенную роль, впрочем, сыграл и "избыток" рентабельности, запасенный предприятиями в ответ на объявленное в начале марта министром энергетики Лопухиным намерение в 5--7 раз повысить цены на энергоносители.
Массовая неликвидность предприятий, возникшая при новых соотношениях цен, заставила правительство и "денежную" администрацию корректировать свою политику и пускаться на незапланированное дополнительное кредитование. Однако это никак не повлияло на ценовое поведение производителей продукции, да уже и не могло повлиять на него — в силу увеличения текущих, а потенциально и инвестиционных издержек. Более того, во втором квартале отмечалась своеобразная "упреждающая" инфляция издержек. В расчете на предстоящую либерализацию или по крайней мере неизбежное повышение энергетических цен ряд энергоемких отраслей (металлургия, химия, целлюлозно-бумажная промышленность и др.) начинали создавать столь мощный "запас" рентабельности, что даже при новых, повышенных с мая в 6--7 раз ценах энергоносителей она осталась в этих отраслях на уровне порядка 40%.
Деньги куются на производстве Таким образом, первоначально заявленная жесткость монетарной политики натолкнулась на незавершенную либерализацию ценообразования и неадекватную правовую инфраструктуру экономики. Поэтому во II квартале окончательно оформилась ситуация, при которой деньги стали полностью зависимыми от инфляции издержек. Отнюдь не ЦБ диктует свои правила игры предприятиям, а наоборот, предприятия (устанавливая незыблемые — во всяком случае, в сторону понижения — цены и перекладывая рост издержек на конечного потребителя) диктуют банку скорость эмиссии. Попытки же уменьшить выпуск денег компенсируются не замедлением инфляции, как ожидалось, а взаимными неплатежами предприятий.
Гипотетически правительство могло бы сохранить жесткость стабилизационной политики, расширяя денежную массу в меру роста стоимостных объемов производства. Но тогда физический спад производства должен был бы в конечном счете дойти до границ весьма ограниченного конечного (потребительского) спроса, жестко лимитированного высокими ценами и умеренным ростом наличной денежной массы. Лишь в этом случае предприятия, ориентирующиеся на реальный конечный спрос, сбалансируют производство и избавятся от острой потребности в займах. Однако тогда наиболее болезненно почувствуют жесткость кредитной политики как раз находящиеся в начале производственной цепочки отрасли с регулируемыми правительством ценами: если, к примеру, машиностроительное предприятие, не получившее деньги за свою продукцию, может не расплатиться с поставщиком, переложив на него свои проблемы, электростанции деваться уже некуда. Но в этом случае жесткое бюджетное ограничение означало бы отказ от правительственной ценовой политики по отношению к первичным энергоресурсам.
Поэтому в итоге лишь I квартал работы экономики в новых условиях сопровождался ужесточением денежной политики. Конечно, деньги после либерализации цен стали (и остаются до сих пор) "дефицитнее" и "дороже".
Однако это получилось лишь потому, что разовое январское повышение цен в несколько раз уменьшило исходную реальную денежную массу, а отнюдь не в результате усилий ЦБ по замедлению темпов ее роста.
В результате расширение масштабов кредитов коммерческих банков предприятиям, уже в прошлом году перехвативших роль основного поставщика денег в экономику, ускорился с прошлогодних 8% в среднем за месяц и 17% в январе до 30--32% в последующие месяцы. По любым международным меркам это является результатом чрезвычайно "мягкой" денежной политики. Даже в прошлом году, когда весь огромный (20--24% от ВВП) дефицит бюджета был покрыт за счет эмиссии, темпы увеличения денежной массы были в годовом исчислении почти вдвое ниже (83%), хотя уже тогда превосходили соответствующие показатели предыдущих лет в 4--5 раз.
Бюджет и ЦБ: кто крайний?
Когда возможность воздействия денежной политики на цены в материальном производстве фактически парализована, до известной степени обессмысливаются и попытки макроэкономического ограничения совокупного спроса за счет ликвидации бюджетного дефицита и жесткого секвестрирования правительственных расходов.
Упорствование в них только фиксировало бы разрыв в уровне доходов в производственном и бюджетном секторах, оказывая весьма ограниченное воздействие на темпы инфляции.
К началу весны чрезмерное сокращение расходов государства стало вызывать социальный протест. Из 5,3 тыс. предприятий и организаций, на которых в январе-мае прошли забастовки, 5,2 тыс. составили учреждения и организации непроизводственной сферы, причем 90% забастовок пришлось на апрель--май. Это свидетельствует о том, что доходы работников бюджетных отраслей в результате политики жесткой экономии оказались уже за пределами допустимого уровня.
Сложившаяся таким образом ситуация и предопределила очевидный фактический отказ от все еще декларируемой на словах финансово-кредитной жесткости и по существу обусловило переход к компромиссам. Эксперты "Коммерсантъ-Дейта" полагают, что в конечном счете будет принято решение о пополнении оборотных средств предприятий либо за счет целевых кредитов ЦБ, либо, что более вероятно, путем бюджетных дотаций. В этом случае кредитование Центральным банком коммерческих составит 300--400 млрд руб. ежемесячно в течение 2--3 месяцев, что с учетом мультипликативного эффекта будет означать расширение денежной массы со скоростью порядка 1 трлн руб. в месяц. Бюджетные заимствования у ЦБ на II квартал оцениваются в 150--160 млрд руб. (порядка 10% ВВП). Хотя теоретически допустимо, что вся эта масса денег осядет на счетах предприятий, будет связана в расчетах между ними, заместит собой просроченную задолженность и не окажет влияния на темпы инфляции, практически невозможно представить себе условий, при которых подобная денежная инъекция могла бы произойти "стерильно".
Производство делает вид, что никакого шока не было В классической схеме триады "деньги-производство-цены" отправным пунктом выступает предложение денег, к которому хозяйство адаптируется сначала изменением объемов производства, а затем изменением цен. Проще говоря, предполагается, что рост денежной массы можно контролировать, в частности, "зажать" ее. Если темп роста количества денег станет меньше, чем сложившиеся темпы инфляции, то после кратковременного спада производства рост цен тоже должен замедляться. Реальное развитие событий не имело с этой схемой ничего общего. Продолжающийся во II квартале спад производства не имеет пока отношения к макроэкономической политике: она подействовала только на спрос (включая и инвестиционный) и стала одной из причин кризиса неплатежей.
Производство же оказалось неэластично к ценовым сигналам.
Глубинная причина этого явления в типичной для многих развивающихся стран (в частности, латиноамериканских) "двухуровневой" структуре экономики, в большой степени характерной и для России. Здесь сочетаются конкурентоспособный сырьевой сектор и малоэффективная, сильно монополизированная, защищенная от воздействия мирового рынка и имеющая мощные "группы давления" обрабатывающая промышленность, в которой банкротство убыточных предприятий остается все еще сугубо теоретической возможностью. В такой экономике структурная инфляция неизбежна: когда предприятия-монополисты наталкиваются на ограниченность спроса, производство поддерживается за счет кредитов, причем развивается и "неформальный" кредитный рынок в виде взаимной просроченной задолженности.
Тем самым дефляционный спад производства отсрочивается, разрывается и механизм давления спросовых ограничений на цены. Товарное предложение сохраняется на довольно низком уровне из-за инфляционных ожиданий производителей, и в этом смысле их поведение абсолютно рационально. Отчетливо проявляется стремление накапливать запасы готовой продукции в ожидании дальнейшего повышения цен. Запасы же финансируются отчасти банковскими кредитами, которые в условиях различий в подходах ЦБ и правительства к условиям кредитования разных сфер экономики реализуются через неплатежи хозяйствующих субъектов по взаимным обязательствам.
Язык веера Анализ рассчитываемых "Коммерсантъ-Дейта" динамических (временных) рядов экономических показателей свидетельствует, что во II квартале 1992 года тенденция развития элементов независимой экономики России не претерпела существенного изменения. Суть его, как и в первом квартале, а также в ноябре-декабре прошлого года, заключалась в стагфляционном характере состояния деловой активности, названном экспертами "Веером Гайдара" (см. инвестиционный обзор в Ъ #8).
"Веер Гайдара", или стагфляционная динамика — фаза экономического цикла со стабильно низкими или снижающимися показателями производства и деловой активности (стагнация), сопровождающимися инфляционным ростом цен и денежной массы. Стагфляция, как правило, предшествует кризису (депрессии), когда экономический спад происходит на фоне снижающихся цен.
Действительно, при стабильно высоких темпах роста эмиссии, денежной массы, розничных цен во втором квартале резко снизились объемы физических продаж на биржах, уменьшились фондовые индексы по банкам и инвестиционным компаниям.
Динамика экономических индикаторов в I-II кварталах в течение I квартала в течение II квартала Индикаторы инфляции Индекс биржевых цен 1,51 1,10 Индекс розничных цен 1,93* 1,57** Прирост наличной денежной массы +32% +47% Изменение наличного курса доллара -12% +13% Изменение безналичного курса доллара -27% -10% Индикаторы деловой активности Изменение фондового индекса по банкам +6% -28% Изменение фондового индекса по производственно-инвестиционным компаниям -4% -4% Индекс физического объема продаж на бирже 0,9 0,31 * февраль--март ** май--июнь Вместе с тем, второй квартал привнес некоторые дополнительные черты в сложившийся ход событий. Прежде всего, следует отметить замедление темпов роста, а также спад некоторых инфляционных характеристик, в частности, биржевых цен, эмиссии, безналичного курса доллара. При этом оставались стабильными или несколько снижались фондовые индексы, а физические объемы продаж на бирже стремительно падали.
В совокупности эти процессы свидетельствуют о некотором уменьшении во II квартале раствора "веера Гайдара" за счет инфляционной составляющей, или иными словами, о появлении некоторых пока весьма слабых признаков развития стагфляционного этапа в направлении депрессии.
Крайняя неустойчивость экономической конъюнктуры сохранится и в ближайшей перспективе — июле--августе. Об этом свидетельствуют расчеты, выполненные "Коммерсантъ-Дейта" с применением уравнений регрессии.
Регрессионные уравнения устанавливают статистическую зависимость между информационными рядами (в данном случае — экономических показателей) и отражают тесноту и характер связи между ними. Это дает возможность количественно оценить меру воздействия показателей-факторов на изменение зависящих от них экономических переменных, а также использовать полученные оценки в прогнозах. Практикуемые правительством попытки монетарного регулирования экономики дают основания рассматривать в качестве показателей-факторов масштабы эмиссии и интервенций на валютной бирже. В этом случае прочие индикаторы являются в определенном смысле зависимыми переменными.
Прогноз экономических индикаторов на июль-август июль август Индекс биржевых цен 1,03--1,04 1,01--1,02 Индекс розничных цен 1,3--1,4 1,35--1,4 Эмиссия, млрд.руб. 89 104 Наличная денежная масса, млрд.руб. 562 630 Наличный курс доллара, руб. за доллар (скупка) 135--140 145--150 Безналичный курс доллара, руб. за доллар 128--132 123--127 Изменение фондового индекса по банкам +-2--3% +-3--4% Изменение фондового индекса по производственно-инвестиционным компаниям +7--+8% +5--+6% Индекс физических объемов продаж на биржах 0,87 0,94 Прогнозные расчеты показывают, что в июле--августе следует ожидать нового достаточно мощного инфляционного всплеска: высокая динамика розничных цен сопровождается масштабной эмиссией и соответственным ростом наличной денежной массы. Эмиссионная экспансия повлечет за собой рост наличного курса доллара.
При этом сохранение политики валютных интервенций ЦБ обеспечат стабильный и даже снижающийся безналичный курс. Разница между ними будет складываться на уровне 8--20 пунктов. Эта пропорция, складывавшаяся уже во II квартале, неизбежно приведет к выработке эффективных схем обналичивания как долларов, так и (с их помощью) рублей. Первое вызовет обострение дефицита валютных ресурсов, второе — усиление наличной инфляции.
Продолжится эпоха заката "совбиржи", обусловленная, впрочем, не общеэкономической ситуацией, а институциональными изменениями биржевой торговли. Что касается фондового рынка, то стабильность и рост фондовых индексов в конце лета будет носить скорее всего характер фрагментарного инфляционного оживления.
СЕРГЕЙ Ъ-ЖУРАВЛЕВ, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ, НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, АЛЕКСАНДР Ъ-ИВАНТЕР