 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ  Эрмитаж был одной из немногих организаций, которой удалось не только эвакуироваться организованно, но и заранее подготовиться к возвращению. Отправляя картины в Свердловск, директор музея Иосиф Орбели распорядился развесить пустые рамы (на фото), чтобы было легче все вернуть на прежнее место |
"Хлеб эваконаселению продавался с большими перебоями"
Осенью 1941 года наиболее тяжелое положение с эвакуированными было в Сталинграде. Естественно, по отчетам местного обкома все выглядело замечательно. Область еще летом полностью подготовилась к приему беженцев и дальнейшей их отправке в восточные районы СССР. 26 июля 1941 года секретарь обкома А. Чуянов докладывал в Москву:
"В соответствии с решением правительства в городах и районах области до прибытия первых эшелонов с эвакуированными была проведена большая организационная работа по подготовке к приему и размещению переселенцев. В городе Сталинграде были подготовлены помещения, транспорт, общественное питание, торговля продуктами, промтоварами и прохладительными напитками. Аппарат эвакопунктов укомплектован лучшими силами городского партийного актива. На всех четырех эвакопунктах имеются пункты медицинской помощи, где работают квалифицированные врачи всех специальностей.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Летом 1942 года немцы начали наступление на юге. Те, кто эвакуировался в Ростовскую и Сталинградскую области стали беженцами во второй раз |
Однако к ноябрю в городе скопилось уже около 200 тыс. беженцев, которых нужно было отправлять дальше — главным образом по Волге. Подавляющее большинство из них не имело ни еды, ни крыши над головой. Комиссия во главе с заместителем председателя Совнаркома РСФСР К. Памфиловым 27 ноября 1941 года докладывала о результатах своей работы в Сталинграде:
"Реальных мер по вывозу людей водой через станцию Владимировская пристань областными организациями принято не было. Обком ВКП(б) массовой работы среди эвакуированных не вел, поэтому среди них враги распространяли всякие ложные и панические слухи. Например, 'что направление эвакуируемых на Владимировскую пристань организовано с целью избавиться от них в г. Сталинграде, что Владимировская пристань забита народом, находится от железной дороги в 50-60 км (в действительности 50 м) и что из Владимировки направлять их будут в обратном направлении в сторону фронта'.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Эвакуация в Ленинграде была объявлена на третий день войны (на фото — вывоз книг из Публичной библиотеки) |
В результате большого скопления людей в Сталинграде и слабой борьбы с уголовными проявлениями со стороны отдельных групп и одиночек имел место целый ряд уголовных преступлений, грабежей, воровства и хулиганства.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что значительное количество этих происшествий падает на военнослужащих и даже на младший и средний комсостав".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
"Нами через обком ВКП(б), облисполком и речное пароходство были приняты меры к выделению необходимого тоннажа и к отправке людей на Владимировскую пристань и частично вверх и вниз по Волге (в Саратовскую и Сталинградскую области)... Во время разгрузки Сталинграда от скопившихся людей были попытки (в некоторых областных организациях) выпихнуть из города людей без питания и необслуженными. Так, например, 12 ноября начальник облоно Радионов собрал более 300 малолетних (пять-семь лет) детей, часть которых были разуты и раздеты, организовал их в колонну и пешком направил по всему городу на пароход".
Чтобы оценить всю тяжесть последствий этой инициативы главного сталинградского педагога, стоит сказать, что стоял страшный мороз и на следующий день, 13 ноября, Волга замерзла. А меры по разгрузке города от беженцев и улучшению санитарной обстановки, как оказалось, были приняты слишком поздно. В начале декабря в Сталинграде началась эпидемия сыпного тифа.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
Конечно, виновниками этого хаоса были не только местные власти, но и бездумное направление всеми ведомствами эшелонов с беженцами в Сталинград. Однако и в тех случаях, когда эвакуация велась по плану, результаты были немногим лучше. В июле 1941 года было принято решение об эвакуации из Москвы женщин и детей. Формально — для защиты их от налетов немецкой авиации. На деле — для уменьшения количества едоков в столице, или, как вспоминали люди, имевшие непосредственное отношение к организации эвакуации, "для облегчения продовольственного снабжения Москвы".
Решение партии и правительства претворялось в жизнь ударными темпами. К 14 июля из Москвы было отправлено 900 тыс. человек. Причем по большей части вывозили детей без родителей — эвакуировали школы, детские сады и ясли в полном составе. 18 июля московское руководство рапортовало, что число эвакуированных перевалило за миллион. Но и эти темпы не устроили Совнарком. 26 июля Совет по эвакуации при СНК постановил:
"Обязать Моссовет (т. Пронина) в течение восьми дней эвакуировать из г. Москвы членов семей рабочих и служащих (женщин и детей) в количестве 544 тыс. человек, начиная с 26 июля — по 64 тыс. человек ежедневно железнодорожным транспортом и по 4 тыс. человек ежедневно водным транспортом".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
Отрезвление наступило сразу же после прибытия к местам назначения. Далеко не везде гостей встретили с распростертыми объятиями. Башкирский обком ВКП(б) 7 августа 1941 года докладывал об отдельных недостатках в работе с эвакуированными:
"В результате отсутствия достаточной партийно-массовой работы среди колхозников и колхозниц в ряде приемочных пунктов Стерлитамакского (Макалаевский сельсовет, село Терошля) и Улу-Телякского (колхоз 'Доброе начало') районов имели место отдельные случаи отказа колхозников от предоставления квартир эвакуированным...
Предоставленные эвакуированным гражданам квартиры в ряде колхозов ('Багаев', 'Белем' и имени Крупской Нуримановского района; 'Кзыл-Ялан' Гафурийского района, в большинстве колхозов Стерлитамакского района) не обеспечены самыми необходимыми предметами домашнего обихода — кроватями, топчанами, столами и т. д., а также дровами для варки пищи...
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ В СССР, да и позже активно поддерживался миф о том, что эвакуируемые заводы героически начинали работу под открытым небом В действительности, если заводу не удавалось выбить себе готовое помещение, от начала строительства цехов до начала выпуска продукции проходили многие месяцы |
С питанием было одинаково трудно везде. Пензенский обком 23 июля 1941 года докладывал в ЦК:
"Имеются и такие районы, как Пачелмский, Головинщинский и Шемышенский, которые плохо организовали снабжение эвакуированных кондитерскими изделиями и крупяными продуктами. В колхозах Пачелмского и Головинщинского районов, кроме хлеба, им ничего не выдают. В связи с чем имеются жалобы из этих районов на плохое питание...
На собрании эвакуированных в Андреевском сельсовете Головинщинского района, где присутствовало 40 человек, одна москвичка заявила: 'Нас обманом вывезли из Москвы, говорили, что в колхозе будет все: масло, мясо, белый хлеб и т. д.'".
Худо-бедно кормиться могли только те, кто шел работать в колхозы, имел деньги или обладал главной валютой того времени — вещами, которые предусмотрительно взял с собой. Тот, кто ничего не имел, был обречен. Москвичка Е. И. Михайлова так описывала в письме к Молотову то, что случилось с ее эвакуированной дочерью:
"Товарищ В. М. Молотов, я не знаю, куда мне будет написать. Я уже писала коменданту города Москвы. И где не была, писала товарищу Сталину, теперь решила написать вам. Я неграмотная и не знаю, что делать. Я места себе не нахожу, были бы крылья, я улетела бы и выручила свою дочь, которая гибнет от голода и холода. Товарищ Молотов, я вам напишу все подробно, как это получилось. Я неграмотная, у меня дочь, ей только 14 лет. Мы с ней очень плохо жили. Муж, то есть ее отец, скрылся, мы не получали алименты, а на мое жалованье очень трудно жить, я уборщица, получала 150 руб. Тут вышел приказ эвакуировать детей. Мы с ней посоветовались, как быть. Мы с ней договорились, лето поработаешь, будешь сыта, а на зиму приедешь, потому что будет холодно. Я когда эвакуировала, то я недопоняла, я думала, что она поедет на все готовое, будет получать получку. А вышло наоборот, что она самостоятельно, как взрослая,— живи как хочешь, присмотра нет. Как день наступает, денег надо, а она не имела... Я забрала вперед жалованье, нахватала по дому у всех — все купила, что необходимо, и проводила ее в июле месяце. И теперь моя дочь гибнет. Она пропала, и никто не протянет ей руки, чтобы выручить ее и не дать ей погибнуть. Она на зиму хотела проехать в Москву, но ее ссадили с поезда и устроили к одному колхознику. У него семья восемь человек. Вы поверьте, разве кому чужой ребенок нужен, разве жаль, что она голодная, разутая и раздетая, как хочешь живи. День наступает, а она куски собирает по деревне. А сейчас даже выйти не в чем, разутая, раздетая и больная, вся в чирьях, железки распухли, ноги больные, вся простыла. Что у нее было, и то продала последнее. Вот что мне наделали эвакуирования. Погибает, и никто не хочет помочь. Как мне больно и тяжело, что гибнет на чужой стороне... Так трудно, чтобы дать пропуск в Москву... Я вас прошу, умоляю слезами, дайте пропуск, разрешите приехать в Москву и одежду ей послать, чтобы одеться ей. Она сидит раздетая, даже рубашки и остального ничего нет. Посылки не принимают. У меня такое несчастье, и никто не хочет помочь".
"Рабочие живут в неотепленных вагонах"
С эвакуацией предприятий дело обстояло ничуть не лучше. Для их отправки на восток, как правило, не хватало вагонов. А организаторские способности у руководителей заводов, областей и наркоматов оказались весьма скромными. К примеру, при эвакуации крупнейшего промышленного центра СССР Харькова местные власти неожиданно отменили движение пригородных поездов. Жившие за городом рабочие оказались отрезанными от предприятий, и заниматься погрузкой эвакуируемого оборудования стало некому. Из Москвы нередко приходили противоречивые приказания. И станки то снимали с фундаментов и грузили в вагоны, то вновь перетаскивали в цеха для восстановления производства крайне необходимой фронту продукции.
Отдельной эпопеей было размещение предприятий на новых местах. Заводы, выгружающиеся в степи и начинающие работать под открытым небом,— миф, созданный советской пропагандой. На самом деле между наркоматами шла отчаянная битва за каждый квадратный метр имеющей крышу площади. В дело шло абсолютно любое здание. Школьники в тыловых районах учились в три смены, потому что большинство школ было занято госпиталями и производствами. И немалому числу эшелонов с эвакуированными заводами и их работниками пришлось поколесить по стране, пока окончательно были установлены места для их размещения.
9 декабря 1941 года НКВД СССР докладывал в Совнарком:
"По сообщению НКВД Узбекской ССР, прибывшие в Узбекистан в порядке эвакуации заводы 'Ростсельмаш', 'Калибр', 'Электростанок', 1-й и 2-й парашютные и заводы Наркомата авиационной промышленности #84, 154 и 478 медленно восстанавливаются из-за плохой организации работ и нечеткости указаний со стороны отдельных наркоматов.
По заводу 'Калибр' с 15 по 20 ноября текущего года прибыло 32 вагона с оборудованием, материалами и рабочими. 14 вагонов этого завода было разгружено, и оборудование размещено в цехах, после этого Наркомат танкостроения СССР дал распоряжение о переадресовке завода 'Калибр' на Урал. В связи с этим прибывшие 20 ноября 16 вагонов с оборудованием и рабочими до настоящего время не разгружены. Рабочие живут в неотепленных вагонах.
Эвакуированный завод #478 по распоряжению Наркомата авиационной промышленности СССР должен был слиться с заводом #84. На основании этого оборудование и материалы были перевезены на площадку завода #84. Рабочие с семьями в количестве 800 человек также были размещены на жилой площади этого завода.
20 ноября текущего года заводом #84 было получено распоряжение НКАП о разделении заводов и переадресовке завода #478 в Куйбышев, а 22 ноября из НКАП получено снова указание, подтверждающее слияние заводов. Вследствие этого сорваны сроки разгрузки и размещения оборудования.
По заводам #84 и 'Ростсельмаш' из-за плохой организации работ, отсутствия транспорта и подъемных кранов вагоны под разгрузкой простаивают по несколько дней. Рабочие указанных заводов на разгрузку оборудования не мобилизованы. Часть выделенных рабочих для разгрузки оборудования на работу не выходит. Охрана оборудования и материалов организована плохо, в результате этого имеются случаи хищения инструмента, цветных металлов и других материалов".
Проблемы были и с электроснабжением прибывших предприятий, и со строительными мощностями, когда все-таки требовалось строить новые цеха или целые заводы. Челябинское УНКВД 10 февраля 1942 года сообщало:
"Решением Государственного комитета обороны СССР на площадке бывшего завода 'Стройсемь' намечено строительство танкового завода, рассчитанного на выпуск 6000 легких танков в год. Завод должен быть построен в две очереди... Стоимость строительства первой очереди завода #С-70 составляет 45 млн руб. и должна быть освоена к 1 июля 1942 года.
Строительство завода #С-70 поручено особой строительно-монтажной части #22 НКС, возглавляемой директором Шориным и главным инженером Филипповым. Начиная с марта 1942 года ОСМЧ #22 должна будет осваивать строительную программу ежемесячно в размере 12 млн руб.
Несмотря на важность быстрейшего разворота строительства завода #С-70, ОСМЧ #22 в лице Шорина и Филиппова фактически к строительству его еще не приступила. В середине января 1942 года в кабинете главного инженера Филиппова с представителями Наркомата танковой промышленности хотя и рассматривался график строительства первой очереди завода, но Филиппов подписать график к исполнению отказался, мотивируя свой отказ тем, что ОСМЧ #22 не располагает такими ресурсами, чтобы осваивать ежемесячно по 12 млн руб...
Начало строительных работ на стройплощадке завода #С-70 задерживается также и из-за отсутствия рабочей силы. Еще в январе 1942 года из УралВО должны были прибыть четыре строительные колонны, но до сих пор колонны на строительство не прибыли. На стройплощадке на сегодня еще нет ни одного рабочего-строителя, за исключением инженерно-технического персонала".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Когда Красная армия перешла в наступление, появились новые беженцы — русские, уходившие на запад вместе с немцами (на фото) |
В конце 1941 года в Кремле сочли, что эвакуация завершена. Враг остановлен и отброшен от Москвы, фронт стабилизировался. Совет по эвакуации при Совнаркоме как выполнивший свои задачи распустили. Некоторые предприятия и институты даже начали проситься домой. Но с новым отступлением Красной армии в 1942 году все началось снова. Теперь орган, ведавший эвакуацией, назывался комитетом. А в остальном не изменилось ничего. 5 сентября 1942 года штаб тыла Красной армии докладывал в ЦК КП(б) Грузии:
"В Тбилиси находится много беспризорных ребят — подростков в возрасте до 14-15 лет. По ночам их можно встретить спящими на каменных тротуарах, у подъездов домов.
Мы решили проверить, что это за ребята. Оказалось, что все они — дети участников Великой Отечественной войны. Отцы на фронте. Матери обычно погибли при бомбардировках.
Часть ребят в Тбилиси недавно: прибыли из Новороссийска, Краснодара, Армавира и других городов Кавказа. Часть ребят из Орла и других более отдаленных городов лишились родителей уже давно. Многие ребята непосредственно прошли длительный путь войны: в течение многих месяцев отходили на юг вместе с войсками, некоторые из них прибыли в Тбилиси из Севастополя вместе с ранеными в момент заключительной эвакуации города.
Большинство этих детей одеты только в трусы, некоторые из них имеют майку. Всю остальную одежду и вещи обменяли на пищу".
Части эвакуированных в Ростовскую, Сталинградскую области и на Северный Кавказ пришлось бежать от врага во второй раз. Теперь уже с пустыми руками. Многие потом долго и тяжело боролись за выживание в глубоком тылу. Оторванным от дома, родных и знакомых людям это давалось куда труднее, чем коренным сибирякам и уральцам.
Возвращаться домой эвакуированные начали зимой 1942 года. Сначала пропуска для своих родных пробивали высокопоставленные чиновники, потом начали возвращаться ценные специалисты с домочадцами. Однако вернулись далеко не все. НКГБ летом 1945 года перехватывал письма ленинградских рабочих, эвакуированных в Омск:
"Вы пишете, что можно уйти с завода. Нас так зажали, что сейчас об этом и думать нельзя. В последнее время много ребят сбежали с завода в Ленинград, но еще неизвестно, чем это закончится, так как есть указание верховного прокурора о возвращении всех бежавших в Омск для предания суду. Несмотря на это, я все равно решился бы бежать, если бы было куда. Мечтаю сбежать куда-нибудь, где потеплее, и если доживу до весны, то обязательно сбегу. Надежды на то, что я дотяну до весны, очень мало. Живу опять в цеху, спать приходится три-четыре часа в сутки на железном стеллаже, в отношении одежды тоже дело швах. Все мое обмундирование состоит из ремня, грязного комбинезона и рваных ботинок, которые валятся с ног. Надвигается зима, нет ничего теплого, да и вообще не во что даже переодеться после работы. На заводе платят очень скверно и ордеров никаких не дают, так как я в крупных неладах с начальством".
Для таких людей эвакуация так никогда и не завершилась.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ АРХИВ