Театр "Балтийский дом" показал премьеру спектакля "Чокнутые королевы" по пьесе Даниэля Калля "Зарницы". Ниву новой немецкой драмы под руководством московского режиссера Ольги Субботиной перепахали: Лия Ахеджакова, Эра Зиганшина и Мария Кузнецова. Смотрела ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
"Зарницам" мюнхенец Даниэль Калль дал жанровый подзаголовок "мещанская дамская драма". В спектакле режиссер попыталась его стереть. В заброшенном местечке живут немолодые сестры Лакк. Китти — тихая, но упрямая сумасшедшая. И Ханни — посвятившая ей жизнь, чем постоянно попрекает. Однажды в их баре появляется некая Молли Пробст, у нее поблизости сдох автомобиль. В спектакле эта роль (как и в первой читке) отдана Марии Кузнецовой — на редкость витальной и точной актрисе, обычно томящейся в недрах Александринского театра. Многие ее вспомнят по роли Крупской в сокуровском "Тельце". Молли появляется на сцене самодовольной буржуазной бабой в дурацкой шляпке и виртуозно превращается в простую, расхристанную, несчастную тетку. По ходу можно будет узнать, что мужья ее пали жертвами объединения Германии: один выпил некачественного восточного пива, другого сгубила любовница из той же части страны.
Ханни Лакк в свою очередь не без гордости распахивает шкафы с семейными скелетами. С трупом покойного отца Китти не в силах была расстаться. Обнаружилось это, когда посетители бара уже стали обращать внимание на неприятный запах. Вообще-то, что касается некроэкзистенциальных мотивов и вообще патологических отношений детей с родителями (читай, молодой Германии со своим прошлым) — то они в конце прошлого века были характерны для новой немецкой драмы.
Пьеса Даниэля Калля заканчивается тем, что Ханни, не принимающая мира техники, покидает родовое гнездо за рулем чудом объявившегося автомобиля. А Молли остается танцевать под дождем с Китти, они хотят жить вместе и иметь сто тысяч детей. Ольга Субботина, к счастью, особенно не погружается ни в этот сумрачный менталитет, ни в затейливые переливы чувств. Спектакль открывает некий господин в кресле-качалке (персонаж, в пьесе отсутствующий, в программке рекомендован "Единственным мужчиной", играет его Алексей Зуев), он курит трубку и читает: "Жили были две принцессы...". Сказка про принцесс становится лейтмотивом спектакля. Единственный мужчина читает от автора, поет и танцует, азартно иллюстрируя то рассказ о покойном муже-певце, то о безвестном японце, то об автослесаре. Декорация "Чокнутых королев" — барная стойка, по которой героини бродят как по кукольному замку. Ее легко собрать, разобрать и перевезти в другой город. Стилистика спектакля — совместного проекта театра и московского продюсера Ефима Спектора — достаточно антрепризна.
В глубине сцены натянут прозрачный занавес, на него проецируются тени деревьев, световые отблески. А в очерченном барной стойкой мирке, на авансцене, стоит кованый сундук, где Китти хранит свои драгоценности: старые отцовские плащ, галоши, шляпу и похожую на семейный фотоальбом бархатную книгу про этих самых принцесс.
В распределении ролей часто кроется львиная доля успеха, и в данном случае особенно. В исполнении Лии Ахеджаковой и Эры Зиганшиной легко поверить в родственность отношений Китти и Ханни. Им достаточно нескольких движений для объяснения замкнутого существования сестер: ненормальная Китти может жить только дома, и без Ханни не выживет. За годы отшельничества стало невозможно понять, кто из них более ненормальный. На проблески этих вполне человеческих объяснений отводятся секунды. В нужный момент Лия Ахеджакова одним взглядом даст и сакральное объяснение сиротству героинь, отец, оставивший их, — Отец небесный. Но не напрасные ли это старания, если в остальном жизнь сестер можно объяснить разве что по законам медленно наплывающего готического триллера?
С другой стороны, Ольга Субботина, один из самых последовательных пропагандистов современной драматургии, попыталась вдохнуть в пьесу интонацию более нежную и более элегическую, более легкую, но и более легковесную. Но, в сущности, отдала спектакль на откуп актрисам. Учитывая их имена, рисковала она мало. Но и выиграла не много. В финале Китти не то что умышленно, даже победительно, устраивает короткое замыкание. Барная стойка буквально разлетается на куски и под щедрый фейерверк взмывает на воздух, обнажая блестящий серебряный автомобиль. Вообще-то, после такого взрыва все должны были погибнуть. Но режиссер просит об этом не задумываться. И устраивает веселый театр после взрыва. Единственный мужчина в белом костюме отправлен в зрительный зал — петь шлягер "Уходила бы ты тише, Ангелина". В сияющем как мечта автомобиле дружно занимают места Молли, Китти и Ханни, каждая увенчана королевской короной. А как иначе инфантильная мечта остаться папиной принцессой может победить разочарования взрослой жизни? Но тут-то и приходится признать, что "Чокнутые королевы", в сущности, вернулись к исходному жанру из "женской мещанской драмы", превратившись в женскую мещанскую сказку.