Бернар Форнас, президент Cartier:
Жером Ламбер, президент Jaeger-LeCoultre:
— У нас немало новинок среди Reverso. Мы использовали особую систему крепления драгоценных камней на корпусе и добились того, что оборотная сторона стала такой же значимой, как и лицевая. Узор переходит с одной на другую, я даже сочувствую владельцу этих часов, не так уж легко будет выбрать, какой стороной их носить. В эмалевых Reverso мы применили чрезвычайно любопытную технику — гравюра и гильоше под слоем эмали. На сей раз мы выбрали романтическую живопись, и эта техника создает эффект захода и восхода солнца. Особая наша гордость — часовые механизмы, которые используем не только мы сами, но и множество часовых мануфактур. После представленного в прошлом году турбийона, способного вращаться в пространстве, подобно гирокомпасу, мы решили показать наши разработки на тему других классических часовых усложнений. Один из наших молодых часовщиков Jaeger-LeCoultre Давид Кандо представил новый минутный репетир. Давиду 25 лет, но у таланта не бывает возраста, и то, что он сделал, замечательно. Это революционная вещь. Она очень бережно относится к кодам высокого часового искусства, но она еще и очень современна. И не только в дизайне, представьте себе при минутном репетире запас хода — 15 дней! По сути, Давиду пришлось переизобрести технику минутного репетира. Такие изобретения происходят в нашем деле даже не каждое десятилетие.
Николас Хайек, президент Blancpain:
— Мне всегда хотелось бы, чтобы нашим сверхсложным часам были присущи простота и благородство. В наборе из восьми часов — мы выпустили его к 270-летию первой нашей модели, которую сконструировал в 1735-м Жан-Жак Бланпан,— в начале и в конце, на вершине пирамиды, находятся часы с самым простым обликом. Но и первые достаточно сложны, а уж последние — часы с минутным репетиром, что едва ли не самое сложное в нашем деле. Мне кажется несправедливым то, что часовые усложнения стали модой. Скелетон сделать очень сложно, но ради этого надо нарушить целостность циферблата, а у Blancpain такие красивые циферблаты. Мы производим турбийоны, и вечные календари, и указатели фаз Луны, но это для нас не самоцель. Турбийон в моде, потому что он всегда бросается в глаза. Вы смотрите и говорите: "А! Часы с турбийоном!" В конце концов, я надеюсь, марки перестанут соревноваться в турбийонах, и они останутся только там, где они нужны.
Карл Фридрих Шойфеле, вице-президент Chopard:
— Я бы посоветовал обратить внимание на наш L.U.C. Lunar One с вечным календарем и с фазами Луны, которые мы видим на циферблате точно так, как на небе. Причем фазы Луны сменяются на секундном циферблате. Запаса хода хватает на 70 часов, а точность указания такова, что погрешность может составить одну минуту на сто с лишним лет. После того как в прошлом году мы выпустили наш L.U.C. Regulateur, который был признан часами года,— это новое достижение нашей мануфактуры в Флерье. Мы ведь давно уже разработали и собственный турбийон. Этот прибор когда-то придумали как инструмент повышения точности механических часов. Теперь он, надо признать, не привносит какой-то ощутимой прибавки точности, потому что часы сейчас и так очень точны. Но это высший уровень мастерства — это рукотворный бриллиант, и им не грех украсить циферблат. После турбийона двигаться вперед не так-то просто, но, вы видите, нам это удается. Взгляните на L.U.C. Twist — несколько шутливое название, потому что секундный циферблат смещен с привычных "6" на "7 часов", но это еще и эргономичная новизна — благодаря этому на "4 часа" переехала заводная головка, которая не мешает запястью.
Эрик Жакольо, директор по связям с общественностью Van Cleef & Arpels:
— В серии Monsieur Arpels к классическим часам, которые спроектировал в 1948 году наш основатель Пьер Арпельс и которые мы возобновили в прошлом году, мы добавили модели с турбийоном, будильником, вторым часовым поясом. А мост, на котором укреплен турбийон, выполнен в виде Вандомской колонны, чтобы напомнить: мы ювелиры. И конечно, надо сказать о часах Secret — из бриллиантового браслета легко выдвигаются вбок крошечные часы с перламутровым циферблатом. Драгоценная игрушка, вполне соответствующая нашему девизу: "украшения, которые показывают время".
Жорж Керн, президент IWC:
— IWC знаменита часами, относящимися к высшим образцам часового искусства,— серии Portuguese и Da Vinci. Но мы не менее сильны и в спортивных часах. Еще в 30-х мы завоевали небо — с классической и неповторимой моделью часов Pilote, которые до сих пор остаются образцом точной механики и которые мы развиваем в линии Spitfire, названной в честь легендарного английского истребителя второй мировой войны. В 2004 году мы выступили с моделью Aquatimer, которая тоже восходит к одной из наших знаменитых моделей — и тем самым завоевали море, как это сделал когда-то Жак-Ив Кусто, которому мы посвятили серию. Это был грандиозный успех, мы едва успеваем выполнить все заказы, которые получаем. Нам осталась только земля, и вот теперь мы показали Ingenieur Automatique AMG — тоже напоминающие об одной из моделей IWC, но совершенно иные по концепции часы, очень простые, очень мужские в большом, но легком титановом корпусе, защищенные от воды — погружение до 130 метров, магнитных полей и самых сильных ударов. Мы теперь способны убеждать наших клиентов аргументами не только рациональными, но и эмоциональными: мы завоевали три среды. Мы сильны на земле, в небесах и на море.
Филипп Леопольд-Метзгер, президент Piaget:
— Самое главное, что мы готовимся сделать для наших русских клиентов — в октябре этого года мы намерены наконец-то открыть в Москве бутик Piaget. Магазин будет располагаться в историческом центре, на одной из самых известных люксовых улиц Москвы. Более точного адреса я сейчас вам не открою.
Мишель Ньето, президент Baume et Mercier:
— Я верю в нашу новую линию Diamant — женские часы с посеребренным циферблатом и с бриллиантом в заводной головке. На всех фокус-группах, а мы устраивали их и в Европе, и в Америке, и в Азии, наши клиенты произносили одно и то же слово — "свежесть". Они оценили никогда им ранее не встречавшуюся овальную заводную головку, которая таким образом лучше гармонирует с вытянутым корпусом и браслетом. Ее не надо вращать для подзавода, это не механические, а кварцевые часы, но тем оправданнее наше решение — зачем кварцевыми часам притворяться механическими. Для ценителей механических часов мы представили в этом году серию Classima — мужские часы классической круглой формы с автоматическим подзаводом. Совершенный механизм, множество вариантов и удачное соотношение цены и качества, то, чем всегда был силен Baume et Mercier. Я думаю, что и женщины с удовольствием будут их носить, для этого мы разработали целую серию сменных цветных ремешков. Кстати, именно для женщин, которые, как показывают все опросы, терпеть не могут заводить часы, в линейке есть два хронометра с кварцевым механизмом.
Алан Зильберштейн, глава Alain Silberstein:
— Для меня главное, чтобы на запястье носили не просто часы, а дизайнерский объект. Вот в автомобиле есть мотор, и можно долго говорить о моторе, но вы не ездите на моторе: вы ездите на машине. Точно так же в часах. Ведь вы не механизм надеваете на руку, а произведение современного искусства. Мне нравится превращать часы в портативную скульптуру, которая еще и показывает время. В этом году я сделал серию таких скульптур в технике перегородчатой эмали. Она давно меня занимала, но я хотел осовременить эту старинную технику, чтобы предложить часы с максимумом цвета. Идея была простой: показать, что при едином базовом рисунке и при наложении разных цветов вы получите совершенно разные модели — причем одни будут казаться больше или тяжелее, чем другие. Это упражнение в духе тех, что делали в Bauhaus,— как цвет меняет форму и фактуру предмета. Я взял за основу рисунок, похожий на военный камуфляж, но сделал его художественным камуфляжем. Взгляните на мою новую серию — и вы увидите Кандинского, Мондриана, Кейта Херинга или Сальвадора Дали. Смягчить жесткую геометричность часов, не искажая циферблата,— вот смысл моей работы.
Вольф Хейнрихсдорф, президент Montblanc:
— Когда мы впервые выпустили часы — это было в 1997-м,— часовые критики смотрели на нас с удивлением. Мы специально старались, чтобы в этих часах сохранялось общее с ручками Montblanc видение дизайна. Именно это показалось им неправильным. Они так и не поняли, что мы с этими часами выходили не на часовой рынок вообще, а на наш собственный рынок — рынок носителей Montblanc. Это самый знаменитый в мире письменный прибор. Вы не думали, почему люди пишут Montblanc, когда ручку можно взять где угодно, на бензоколонке, в гостинице? Потому что Montblanc — это символ могущества. Вспомните времена, когда умение писать было привилегией. Так и здесь, Montblanc в нагрудном кармане означает: моя подпись дорогого стоит. В мире 10 млн владельцев Montblanc. И вот для них мы выпустили новые часы, которым, я уверен, предстоит стать классическими, как стала классической форма наших ручек. И мы не прогадали, потому что продали уже сотню тысяч часов. Они очень современны, имеют наиболее востребованную функцию — "второй часовой пояс". Они, на мой взгляд, новаторские, и в этом философия Montblanc, потому что мы не раз видели, как сегодняшнее новаторство завтра становится традицией.
Каролина Груози-Шойфеле, вице-президент Chopard:
— Мы выпустили в этом году, как всегда, очень много новых украшений и ювелирных часов. Особенно я горжусь тем, что нам удалось соединить две коллекции — Happy Diamonds и Golden Diamonds — в одной. Теперь нашим клиенткам, которые не могли выбрать, что же им носить — "Счастливые бриллианты" или "Золотые бриллианты", не придется больше делать трудного выбора. У нас много украшений с самой модной огранкой камня — "бриолет", много украшений с полудрагоценными камнями. Мы также позаботились о наших юных клиентках — для них мы запустили совсем недорогую линию разноцветных колец из хрусталя и "плавающих" бриллиантов. А мои самые любимые часы — наши новые Happy Folie, стрелки которых нужно подводить с помощью магнита.