Ретроспектива фотографа Беттины Реймс в венском Кунстхаузе готова задеть каждого: феминистку и человека верующего, защитника прав сексуальных меньшинств и любителя животных. На ретроспективе знаменитой француженки побывал специально для Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
Кажется, единственным уделом фотографии сегодня остается провокация. К такому выводу может прийти посетитель ретроспективы 53-летней француженки Беттины Реймс. Одна из самых известных фотографов наших дней, сотрудничества с которой добиваются все раскрученные глянцевые журналы, не знает ни страшного слова "политкорректность", ни порожденной этим словом реальности. Реймс снимает так, словно до нее ничего не существовало: ни культурных штампов, ни представлений о порожденной традициями системе запретов, ни депутатов Госдумы. Она делают серию впечатляющих портретов животных, кошек и пеликанов, голубей и обезьян, философски глядящих со снимков прямо в глаза зрителю. Выясняется, что это чучела, что-то совершенно противоположное и чистой природе, и естественным чувствам друзей животных.
Целую серию Реймс посвящает красавице Ким, позирующей в соблазнительных позах, принимающей вид то мальчиковых актрис 30-х, то див 60-х — с распущенными волосами. Но, прочитав сопроводительный текст самого фотографа, вдруг обнаруживаешь под красавицей Ким Харлоу трансвестита, совершившего в итоге операцию по перемене пола, но так и не обретшего счастья. В одном из последних писем к Реймс (с которой они подружились) Ким сообщала, что работает уличной проституткой где-то в Швейцарии. На деле же она умирала в это время от СПИДа в одном из испанских госпиталей.
В библейском цикле, скандально-знаменитом INRI 1997 года, она и вовсе покушается на святыни. У Богоматери кровоточит сосок, Христос то изображен в виде манекена, а то и вовсе предстает в женском обличье. Сторонники классического богословия, которых не устраивает даже откровенная мистичность многих сцен, решенных как фрески, схлестываются здесь с феминистками, настаивающими на бесполости Христа. Но вскоре доходит очередь и до феминисток. Откровенность эротических сцен в "Современных любовниках", где в роли моделей выступали подростки, или "Закрытой комнате", имитирующей жизнь гостиничных борделей, так и взывает к нездоровым инстинктам — конечно же, мужским. Что уж говорить об "Избранных кусках" — серии, посвященной лесбийской любви. К счастью для особо впечатлительных зрителей, на выставке в Вене эта серия, как и 12 остальных циклов, представлена лишь избранными местами. Но и места незабываемы.
Тем не менее работы Реймс не только не запрещают, но выставляют в крупнейших музеях и галереях мира от Парижа до Токио, от Лондона до Нью-Йорка. Без нее невозможно представить себе ни одной серьезной выставки современной фотографии, ни книги о гендерных проблемах, ни теледискуссии о терпимости. Для высказывания о современности Реймс выбрала едва ли не самую болезненную и в то же время сладострастную тему: женщина и мужской взгляд на нее. "Я фотографирую лишь женское мясо",— полемически сказала однажды Реймс. Собственно, вся эта череда сексуально изогнувшихся тел, похотливых взглядов и выставленных напоказ чресел преследует своей целью не пробудить инстинкты, но скорее их зафиксировать. Снимок служит здесь зеркалом, которое задевает за живое, поддевает и обстебывает. Один из снимков Реймс, запечатлевший сильно выпившую обнаженную в баре, так и назван — "Что в голове мужчины?". Видимо, этим вопросом стоит задаваться перед каждой фотографией Реймс. Но сложность не только в этом, но и в том, как она работает.
Реймс стремится к абсолютному правдоподобию, она порой часами выстраивает снимки с целью достичь максимального эффекта достоверности (в которую зритель в большинстве случаев верит, как ребенок в Новый год). Редкие исключения из правил не приносят ей самой радости. Так, для лесбийского цикла Реймс пригласила в свою мастерскую всех желающих — как профессионалок, так и любительниц-домохозяек. Они позировали Реймс в рабочих позах в течение суток без перерыва. Серия получилась эффектной, но сама Реймс сказала, что никогда больше к этой теме не вернется.
Так что подобная рефлексия над сексуальными механизмами, управляющими обществом, дается нелегко. Не спасает даже закалка, приобретенная в ходе работы для Elle или Paris Match. Недавно Реймс объявила об окончательном уходе из глянцевой журналистики, хотя во многом благодаря ей перфекционизм постановочной фотографии в подобных изданиях достиг своего апогея. Но, видимо, чем больше работаешь над образом мира, которого нет, тем большую дистанцию испытываешь ко всем его составляющим. Собственно, эта дистанцированность от изображения, ироническая над ним рефлексия и лишают критиков Реймс их главного оружия. Весь их пыл оказывается убийственно серьезен, в то время как жизнь оказывается куда более стереоскопичной. Даже если ради понимания этого приходится прибегать к постановкам.