О том, как приоткрылась «замочная скважина» российской банковской отчетности и что удалось через нее разглядеть, а также о том, как, очистившись от воровства и слабых игроков, российская финансовая система оказалась становым хребтом экономики, в интервью «Ъ-Банку» рассказал директор Центра финансовой аналитики Сбербанка Михаил Матовников.
Михаил Матовников убежден, что в кризис российская финансовая система оказалась сильным звеном, став становым хребтом экономики
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Михаил Матовников убежден, что в кризис российская финансовая система оказалась сильным звеном, став становым хребтом экономики
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
— Что вы думаете о текущем состоянии российской банковской системы?
— Главным событием последнего времени стало то, что некоторые банки начали раскрывать в ограниченном объеме свои финансовые показатели — это началось совсем недавно, в ноябре. И это открыло некую замочную скважину, через которую можно посмотреть, что в целом происходит с российскими банками, насколько они пострадали. Правда, это все еще замочная скважина, а не открытая дверь, потому что банки по-разному отнеслись к списанию заблокированных активов: кто-то их почти полностью списал, кто-то не стал этого делать, поэтому даже из того, что мы видим, объективную картину составить затруднительно. Тем не менее картина того, как сейчас выглядят основные финансовые показатели российской банковской системы, уже проявляется.
И главное, что видно, не произошло существенного роста внутрироссийского кредитного риска. Нет резкого роста просроченной задолженности ни в ипотеке, ни в потребительском кредитовании, более того, нет и скачка корпоративных дефолтов, причем нет не потому, что вводились законодательные запреты на банкротство компаний, а потому, что ситуация в данном плане в целом нормальная.
Это не означает, что не будет дефолтов, это означает, что ничего экстраординарного не будет — банковская система уже не раз справлялась с шоками и большего масштаба. С заемщиками-физлицами вообще все будет хорошо: предприятия держатся за своих сотрудников, зарплаты индексируются, никаких массовых увольнений, а если закрываются иностранные компании, люди довольно быстро находят работу.
— С чем это связано? Кризис-то довольно серьезный…
— В отличие от многих предыдущих кризисов, сейчас падение макроэкономических показателей не сопровождалось резким падением доходов компаний. Обычно в кризис падают одновременно и цены, и объемы производства, сейчас же цены у многих компаний выросли. Это особенно ярко видно на примере экспортеров сырья: у многих сократился физический объем экспорта, но цены выросли настолько, что выручка даже выросла. Сильно пострадали металлурги, но у них был высокомаржинальный бизнес, имелся запас прочности.
— А как же спад потребительской активности?
— Действительно, основное, что произошло на внутреннем рынке,— падение потребления, но здесь есть один нюанс. Крупнейшие и очень сильные иностранные конкуренты отечественных компаний добровольно ушли с российского рынка, поэтому тем, кто остался, сильно повезло, а именно те, кто остался,— это и есть типичные заемщики российских банков. Мы видим по макроэкономической динамике, что падение ВВП не особенно резкое, не случилось резкого падения потребления и номинальных доходов населения, роста безработицы, то есть с точки зрения этих корпоративных заемщиков сейчас достаточно благоприятная экономическая фаза.
— Насколько сильно сказались на банках блокировки западных ценных бумаг?
— Практически у всех были заблокированы ценные бумаги, у многих — счета, и с этой историей теперь вся российская банковская система будет какое-то время жить; неизвестно, как скоро и чем она закончится. Отдельные банки, у которых было много иностранных бумаг в активах, могут попасть в непростую ситуацию, но в целом это не смертельный удар: фундаментально банковская система осталась вполне нормальной, все остальные сегменты бизнеса работают, и это тоже хорошая новость.
Характерный пример — санкции со стороны западных платежных систем. Это был серьезный удар, но мы продолжаем пользоваться теми же технологическими решениями, на рынке появляются новые решения, вполне способные заменить западные аналоги. Банки даже умудряются возвращать на рынок удаляемые из сторов приложения, недавно заработал отечественный, альтернативный Google Play супермаркет приложений.
Даже технологическая часть, перспектива которой в феврале—марте казалась наиболее проблемной, теперь выглядит управляемой. Наибольшие опасения вызывала зависимость от иностранного ПО и оборудования в критических системах. Но банковская система работает, причем в условиях беспрецедентных хакерских атак на российскую информационную инфраструктуру, причем далеко не любительских. И то, что у нас пока вся система, все крупнейшие банки работают,— это тоже одно из колоссальных достижений.
То есть российская финансовая система оказалась не слабым звеном, а, наоборот, становым хребтом экономики. И это во многом результат очистки рынка от слабых игроков и игроков, которые, откровенно говоря, больше занимались воровством, чем банковской деятельностью. Сейчас остались относительно крепкие банки, поэтому даже серьезные стрессы система благополучно переживает.
— Судя по вашим словам, кризис практически не принес проблем…
— Нет, конечно, проблемы есть. Внутренний рынок действительно оказался хорошо защищен, основные же проблемы связаны с международным бизнесом, прежде всего это блокировка активов. Наиболее пострадавшим от блокировки активов банкам потребуется докапитализация или длительный период на создание необходимых резервов.
Вторая большая проблема — внешние платежи. Был момент, когда было совсем плохо с этим, потом альтернативная структура как-то выстроилась, но работа, конечно, все еще находится под риском. Разумеется, постепенно создается альтернативная финансовая инфраструктура, которая позволит проводить платежи и в условиях полной изоляции от Запада, но создание этой системы требует времени.
— Вы сейчас в основном говорили о технологических, финансовых рисках, рисках контрагентов. А что, скажем так, с основной пищей? Банки же живут на экономике, на бизнесе, на их развитии.
— Сложное окружение, но банки и не такие кризисы проходили. С точки зрения масштабов кредитного риска кризис 2008 года был на порядок хуже, чем то, что мы видим сейчас. В этом смысле банки плавают в знакомых водах, и эти воды вполне комфортные в сравнении с тем, что уже бывало у нас за последние десять лет, а уж тем более за двадцать.
— Когда, по-вашему, банки начнут выходить на устойчивую траекторию расширения бизнеса, получения прибыли, выплат дивидендов, роста капитала?
— Это зависит от конкретных банков, некоторые уже вышли. Устойчивость траектории зависит от ряда параметров. Если вы имели достаточно капитала, чтобы списать все проблемные активы, и этих проблемных активов не было очень много, то вы уже находитесь на устойчивой траектории. Если же капитала было недостаточно и вы можете позволить себе списывать активы только за счет текущей прибыли, то, возможно, годами будет необходимость создавать резервы по уже давно пропавшим активам. Кстати, Банк России недавно согласовал возможность, чтобы такое создание резервов продолжалось десять лет. Может быть, кому-нибудь и десять лет потребуется для того, чтобы выйти на устойчивую прибыльность и платить дивиденды. Так что универсального ответа нет, но для большинства банков ситуация вполне приемлема.
В финансовом же плане очаг рисков находится во внешнем секторе — это вопрос сохранения способности российских банков поддерживать эффективную внешнеэкономическую деятельность, переход в расчетах на национальные валюты дружественных стран, установление новых корреспондентских отношений. При этом в данном случае не все проблемы банков являются проблемами клиентов. Например, некоторые российские бизнесмены начали активно открывать иностранные торговые компании, ведут, по сути, внешнеэкономическую деятельность в иностранных юрисдикциях, российская финансовая система уже не столь важна, особенно в условиях отсутствия требований государства по репатриации валютной выручки. И нам еще предстоит побороться за то, чтобы сохранить место отечественных банков в обслуживании российских корпоративных клиентов — это серьезный вызов.
— Вы думаете российские регуляторы согласятся долго мириться с ситуацией, когда валютная выручка не возвращается в страну?
— Здесь вопрос не только желания, но и возможностей, бизнес тоже нельзя подвергать рискам, связанным с расчетами. Поэтому в данном плане очень важно создание альтернативной финансовой системы, которое сейчас идет, в том числе в рамках процесса расширения БРИКС, где главным лейтмотивом является создание системы расчетов, риски которой не завязаны на западную финансовую систему. Этот процесс только запущен, он будет идти долго, и нам то ли повезло, то ли не повезло стать здесь первопроходцами.