Музей современной одежды

Последний магазин Реи Кавакубе посетила Анна Рубинштейн

Магазин — это вещи, сложенные в шикарную коробку. Так говорит Реи Кавакубе, основатель и дизайнер Comme des Garcons, сделавшая за свою 60-летнюю жизнь очень много вещей и немало по-своему шикарных коробок для них. Последняя из них — лондонский Dover Steet Market — оказалась особенно эффектной. Этот магазин открылся прошлой осенью в районе Майфэр, получил восторженную прессу, успел попасть в Top-10 итогового за 2004 год люксового приложения к Time и немедленно сделался местом, куда все производители и потребители моды по прибытии в Лондон наносят первый визит.

Формально говоря — это одежный мультибрэнд. Но таких слов нет в словаре его создательницы — ее амбиции гораздо серьезнее. Соответственно, не решился произнести слово "мультибрэнд" и никто из модных критиков. Наиболее сдержанное из определений — "проект". Сама автор проекта называет Dover Street Market "не совместным предприятием, а совместным приключением". В приключении приняли участие самые модные фэшн-дизайнеры — точнее, те из них, кого пригласила Реи Кавакубе.

Реи Кавакубе — одна из наиболее влиятельных и одновременно вызывающе бескомпромиссных персонажей современной моды. Ее парижские дефиле — самые закрытые из всех, селекция приглашенных производится безжалостно, количество и качество допущенной публики строго лимитировано. Не менее строго отнеслась она к отбору тех, кто будет расположен в Dover Street Market рядом с ней и работающим внутри марки Comme des Garcons дизайнером Джуниа Ватанабе.

Среди приглашенных: дизайнер Lanvin Альбер Эльбаз (для Dover Street Market он сделал специальную "белую коллекцию": платья, меха, аксессуары — все исключительно белое), дизайнер мужской коллекции Dior Энди Слиман (здесь он представлен не одеждой, а мебелью собственного производства), Азадин Алайя, Мартин Маржела, Раф Симмонс, Анн-Валери Хаш, а также ювелир Джуди Блейм, марки Undercover, Boudicca, лос-анджелесский магазин винтажной одежды Decades, парижский магазин редких книг Galerie 213 и еще некоторое количество не менее изысканных имен.

"И никто не отказался, никто не сослался на занятость",— восхищенно рассказывает Адриан Йоффе, муж, коммерческий директор и переводчик Реи Кавакубе. Совсем как о бале Воланда.

"Я хотела объединить всех, кому есть что сказать, создать условия для наиболее полного самовыражения талантливых людей",— объясняет Реи Кавакубе. Не правда ли, трудно представить себе, что речь идет о месте, где продают очень дорогую одежду? Может быть, о философском журнале или там художественной галерее. Но именно так Dover Street Market и, как говорится, позиционирован. В том числе буквально.

Позиция, расположение магазина для Реи Кавакубе — важнейший компонент его стиля. Она выбирает места с ювелирной точностью. Скажем, парижский бутик Comme des Garcons формально расположен на роскошной и буржуазной Faubour Saint Honore. Но находится не прямо на ней, а во внутреннем дворе. И никакого указателя на самой Faubour. Место для посвященных. Те, кто хочет оказаться в их числе, должны потыкаться между расположенных по соседству диоров и пр., поспрашивать, поунижаться, то есть подвергнуться своего рода инициации. Не менее примечателен адрес и showroom марки — контора находится тоже во внутреннем дворе, но в данном случае Вандомской площади, между Breguet и Mauboussin. Это парижские фишки. А вот нью-йоркский магазин Кавакубе открыла в Meat Packing District. Принято считать, что район вошел в моду именно после этого. Для Лондона иная концепция, хотя элемент спрятанности, престижной конспирации элитной сохранен.

Dover Street, расположенная в двух шагах от шопинговых улиц, выходящих на Oxford Circus,— место в высшей степени респектабельное, но не магазинное. Здесь в основном антикварные и арт-галереи. И укрытый внутри георгианского здания шестиэтажный Dover Street Market снаружи от них неотличим. Вывеска, витрина и прочие видовые признаки магазина одежды отсутствуют. Собственно, это отсутствие и есть вывеска. Таким образом посетителей извещают, что, если они хотят быть просто покупателями, им лучше прогуляться до Bond Street. Любителей тривиального шопинга здесь не ждут.

Излагая концепцию Dover Street Market, Кавакубе всякий раз поминает недавно открывшиеся в Токио магазины Burberry и Prada, стоившие маркам десятки миллионов долларов. "У нас, к счастью, денег на мраморные полы нет, так что нужна была идея получше",— говорит она. Конечно, финансовые возможности Comme des Garcons несопоставимы с Prada. Но и для такой студенческой тональности у Реи Кавакубе оснований нет. Comme des Garcons — тоже вполне себе империя. У марки 12 линий, магазины по всему миру, в одной только Японии 270. Так что дело не совсем в деньгах.

Действительно, роскошь убранства флагманов люксовых марок набрала такие обороты — мраморные полы еще довольно скромная составляющая,— что ее уже не перешибить ничем, в том числе и роскошной бедностью. Бедность — и складской шик, и лакированный минимализм — тоже как-то приелась, ее сносили еще в те годы, когда Реи Кавакубе и ее спутников было принято называть "концептуалистами". Свежим аргументом в споре с роскошью она выбрала рынок. Слово "market" в названии магазина — значащее, Кавакубе признается, что оно ее очень возбуждает. Рынок: энергия и изобилие, случайные соседства и столкновения, спонтанность и хаос. Рынок: сырое мясо, битая птица, фрукты-овощи, котята-черепахи, коробки-корзины, барахло-побрякушки, ларьки-лотки, старье берем. Dover Street Market предлагает реплики на каждую из тем.

Ларьковая тема представлена расписной моделью в натуральную величину напротив входа, а также шалашами из гофрированного железа, прикрывающими кассовые аппараты. Мясо предлагается в виде пластмассовых муляжей разных частей разных животных, птица — выставленными во множестве для продажи птичьими чучелами известного таксидермиста, работающего в старомодной, исключительно подробной манере. От черепах есть панцири, от прочей живности, включая людей,— черепа; все настоящее. За старье отвечает Decades, давно одевающая голливудских звезд в винтажных Yves Saint Laurent и Valentino, за побрякушки — модный ювелир Джуди Блейм, за прочее барахло — Алайя, Эльбаз и другие вышеназванные представители отрасли.

Ни архитекторов, ни декораторов к работе над интерьером не допустили. Рыночные хаос и спонтанность претворяли в жизнь заслуженные художники театра и кино. Голые стены, фанерные шкафы, напоминающие строительные леса, стальные балки для вешалок, переносные кабинки в качестве примерочных комнат, дешевые стулья. Низко свисающие хрустальные люстры, изодранные театральные занавесы из прекрасно голубого шелка, стеклянные стенды до потолка, антикварные диваны и кресла. Корнер Decades отделен от зала занавесом из металлического бисера, а для коллекция Boudicca создан будуар, обрамленный экраном с фреской из пражской церкви. Запоминающаяся в целом декорация, но спонтанность получилась не убедительной. Каждый квадратный сантиметр помещения несет на себе печать холодной обдуманности. Особенно это заметно в распределении площадей между марками. Кому достался центр зала, кому корнер, кому кусок стены, кому прилавок или стойка. И ни одной вывески с названием марки — здесь вам не Harvey Nickols.

Comme des Garcons и Junya Watanabe занимают примерно 40% магазина, в том числе весь второй этаж. Тема, заданная владелицей художникам для его оформления, звучала как "встреча Шекспира и Пикассо". Поэтому со стен на одежду смотрят минотавры вперемежку с духами из "Бури".

Венчает сооружение, как полагается в Лондоне, чайная комната, но, как полагается у Кавакубе, это английская чайная комната парижского происхождения — филиал Rose Bakery из квартала Марэ.

Как выглядят вещи? Хочется сказать: вы же поняли, тут не в вещах дело. Но это будет неправдой. Вещи здесь выглядят замечательно. Тех, кто знает и любит названные марки и вообще такую одежду — а ее надо уметь носить,— ждут прекрасно отобранные коллекции. Тем, кто с этой одеждой не знаком, едва ли представится лучший шанс познакомиться. Но даже тем, кто абсолютно равнодушен к любой одежде, стоит посетить место, где дизайнерская амбиция считать одежду главнейшим из искусств, а магазин не менее храмом, чем музей, нашла столь наглядное воплощение. Заплатив у кассы из мятого железа несколько тысяч своих кровных фунтов стерлингов, можно почувствовать себя внесшим вклад в современную культуру.