Шоу-аукцион

Приглашает Татьяна Маркина

Еще совсем недавно единственным местом для аукционов русской живописи был Лондон (главные на нее покупатели — русские, а русские, как считалось, за Шишкиным в Нью-Йорк не поедут). Из русского на заокеанских торгах было представлено преимущественно прикладное искусство (в апреле Christie`s традиционно устраивает в Нью-Йорке торги Important Silver and Russian Work of Art) — в том числе случались и яйца Фаберже. И опять же, считалось, что это не для русских. Но вот все изменилось — и русские коллекционеры платят за "Натюрморт со стулом" Владимира Баранова-Россине миллион долларов (Нью-Йорк, Sotheby`s, 23 апреля 2004 года) и десятками покупают императорские пасхальные яйца.

За разработку нового перспективного нью-йоркского направления особенно рьяно взялся аукционный дом Sotheby`s (что можно понять — "Стул" купили у них, на первых же буквально нью-йоркских "русских" торгах, да и коллекцию яиц Фаберже — тоже). 21 апреля аукционный дом проводит в своем нью-йоркском зале примечательные торги: огромные (360 лотов), в коллекции которых будут перемешаны живопись, серебро, графика. Но все это не суть — главное здесь в театрализированном, буквально драматическом построении аукционной коллекции.

Традиционно предметы размещаются в аукционном каталоге — и, соответственно, выходят в зал торгов — или по датам (от самых ранних до поздних, так всегда строятся нумизматические коллекции), или по материалам (живопись, графика, серебро, внутри раздела — тоже более-менее по хронологии). Конечно, если продаются дорогие вещи, всегда есть некоторая "игра" — сначала выставляют то, что подешевле, чтобы разогреть публику, потом — топ-лот, все напряглись, потом что-нибудь не очень важное, чтобы люди успели пошептаться, потом коллекционеры живописи уходят, приходят собиратели фарфора и серебра. И так далее — эта драматургия торгов так же важна, как и умелое поведение аукциониста, и в ней всегда чувствуется рука главного эксперта, собиравшего коллекцию. Так вот, от "русских" торгов Sotheby`s в Нью-Йорке можно ожидать, что они станут вершиной жанра,— должен получится не просто спектакль, а настоящее шоу.

Начнется все с места в карьер, с Айвазовского. Сразу семь полотен. Одно венецианское — художник не раз бывал в Венеции и всегда ею восхищался. Одно зимнее — не умел гениальный маринист писать лес в снегу, но птицы на картине точь-в-точь такие (кривые), как те, что парили у "Исаакиевского собора в морозный день", что полгода назад продан в Лондоне за $2 млн. Одно дорогое — $400-500 тыс. ("Благословение" 1853 года, со священником, простирающим крест над набившимися в лодку людьми, посреди спокойного, как зеркало, моря).

Потом пойдет Юлий Клевер, для короткой паузы. Потом, еще через пяток лотов (среди которых эскиз Ильи Репина и "Заблудившийся странник" Виктора Васнецова — не жук чихнул) — в живопись вклинивается прикладное искусство, чайно-кофейный сервиз великого князя Константина Николаевича (второй сын Николая I). Сервиз полный, серебряный с позолотой, знаменитой московской фирмы Сазикова — редкостная вещь, оценен в $200-300 тыс. Небольшой раздел серебра в русском стиле (в том числе два ковша Федора Рюкерта, московского ювелира-эмальера, работавшего и для Фаберже) — и снова живопись, Алексей Харламов, подборка салонных портретов девочек (самые дорогие, "Сестры", оценены в $350-500 тыс.). Потом — ударный стринг Филиппа Малявина с ярко-красными бабами. То есть вздохнуть некогда — если художественные достоинства что харламовских девочек, что малявинских баб можно обсуждать, их рыночная востребованность несомненна.

Лот #41 — топ торгов. Это огромное (244х396 см) полотно "Суд Париса" кисти Константина Маковского. Десять квадратных метров обнаженных красавиц, зелени и романтического тумана оценены в $750 тыс.-1,1 млн. Картина экспонировалась на Всемирной выставке в Париже в 1889 году (вместе с его же полотнами "Демон и Тамара" и "Смерть Ивана Грозного"); они принесли художнику золотую медаль и орден Почетного легиона. "Суд Париса" купил прямо у автора Чарльз Шуманн, американский поклонник творчества русского художника,— и украсил им свой ювелирный магазин на Бродвее. С тех пор картина только один раз сменила владельца и сомнений в подлинности не вызывает. После живописного топа идет топ декоративно-прикладной — четыре фигурки из полудрагоценных камней фирмы Фаберже. Самая дорогая — "Боярин" ($600-800 тыс.) — была приобретена Николаем II у Фаберже за 950 рублей в 1910 году. Потом, в большевистском Ленинграде, ее каким-то образом выкупили для Wartski (лондонская ювелирно-антикварная фирма, по сей день занимается изделиями Фаберже) за ?1,1 тыс. (вместе с "Украинцем" и "Городовым" — тоже на торгах).

Только после этого коллекционерам живописи можно сбегать покурить — на торгах два десятка изделий из серебра и фарфоровые "военные" тарелки (хотя они рискуют пропустить такую внушающую восторг сцену, как цена на тарелочку поднимается с $50 тыс. до $220 тыс., так это было на декабрьском Sotheby`s в Лондоне). После этого курить можно "прикладникам" — а специалистам по "изо" придется нестись обратно в зал, торговаться за "Портрет Веры Фокиной" кисти Зинаиды Серебряковой ($200-300 тыс.) и "Портрет Веры Фокиной" Константина Коровина ($80-120 тыс.). А потом еще кубистическая "Обнаженная танцовщица" Владимира Баранова-Россине ($250-300 тыс.). И очень красивый кубистический же "Берег озера" Аристарха Лентулова ($250-350 тыс.).

Потом — опять пересменка, снова ДПИ ("живописцы" в это время успеют позвонить своим друзьям и коллегам в Москву, разбудить их среди ночи и велеть ничего там в Москве не продавать или скорее прямо сейчас покупать, потому что к утру все цены, как пить дать, вырастут). После 100-го лота внимание, естественно, рассеивается. После 132-го лота, краснощеких крестьянских девок в салазках Федота Сычкова, идут Комар и Меламид, столпы нашего соцарта, с композицией "Кроссовки Nike и луна" ($60-80 тыс.). Это заставляет встряхнуться. А от того, что идет дальше, может просто отвиснуть челюсть — это "Серп и молот" Энди Уорхола, масло на холсте, 38х45 см, эстимейт $250-350 тыс. То есть можно предположить, что вещица залежалась в нью-йоркской галерее Gagosian, и ее решили сплавить богатым русским, все равно ни шиша не понимающим в искусстве. Однако надеюсь, что в Нью-Йорке о нас лучшего мнения, и Уорхол с советской эмблематикой на "русских" торгах — нетривиальный способ разбудить публику и заодно показать, с какой изобретательностью можно формировать коллекцию "на русскую тему".

Во второй сессии аукциона живопись и прикладное искусство "нарезаны" более крупными кусками. Можно успеть попить кофе. Это гуманно — торги в 360 лотов (причем такие, где практически за каждый идет торг) будут длиться часов шесть, никак не меньше. Завершится все чуточкой русского современного искусства — причем "Ребус #16" Сергея Бугаева (Африки) оценен дороже ($15-20 тыс.), чем "Трансформация саламандры" Натальи Нестеровой ($12-18 тыс.). Жирную точку в конце торгов поставит "Красный Ленин" Энди Уорхола ($20-30 тыс.). Занавес.

Нью-йоркской коллекцией Sotheby`s занималась специалист по русской живописи Соня Беккерман. На вопрос Ъ она ответила, что структура каталога тщательно продумана: "Я давно мечтала включить в 'русские' торги Уорхола. Я хотела, чтобы любой ценитель искусства мог найти в 'русском' каталоге что-то интересное для себя, и не рассчитывала специально на американских коллекционеров или специально на русских".

Чтобы сделать выводы об эффективности новой концепции аукциона Sotheby`s, надо дождаться его итогов. Хотя кое-что можно сказать и заранее. Аукционы из рабочего места арт-дилеров и профессиональных коллекционеров окончательно превращаются в шоу-программы, рассчитанные на увлекающихся дилетантов. Искусство от этого не страдает — только дороже делается. Но теперь Sotheby`s придется изо всех сил держать марку (особенно если торги пройдут успешно) — и каждый раз придумывать новый сценарий и сногсшибательные ходы. Ситуацию может также осложнить наличие сразу двух "русских отделов" аукционного дома — лондонского и нью-йоркского, каждого со своим руководством и экспертами, собирающими вещи для продажи на одной и той же территории.